И мне снова стало грустно.

Мы открыли дверь и вихрем влетели в квартиру. Ян стоял на кухне в грязном фартуке, весь перемазанный. Как я поняла, он взялся штукатурить стену.

Чтобы сразу отбить у него всякое желание задавать нам вопросы, я навела на него пистолет.

— В доме есть кто еще? — грозно спросила я.

— Нет. — Ян выронил какую-то деревяшку.

— Замечательно.

Олег тщательно закрыл дверь, и мы прошли в его комнату. По дороге я осмотрела квартиру. В ней никого действительно не оказалось.

Ребята сразу сели к компьютеру. Кроме того, Соколов-младший достал какой-то ящичек и присоединил его куда надо. Ян вошел, как был, прямо в фартуке и с удивлением смотрел на происходящее.

— Они сейчас переведут деньги на счет компаньонов, — улыбнулась я бывшему телохранителю Соколова-старшего. — Затем ты им позвонишь и скажешь, пусть они быстрее их куда-нибудь уберут. И ни слова о том, что ты знаешь, кто это сделал. Пусть радуются, что потеря нашлась, и все. Если назовешь имена или хоть намекнешь им, чьих это рук дело, я тебя пристрелю на месте.

— Что? — Ян побледнел.

— Нет. На месте не буду. В лес увезу или на дачу какую. Здесь и так уборки полно. Еще твоей крови не хватало.

— Ну и шуточки у тебя, Охотникова, — только и сказал Ян.

Он хотел снять фартук, но я только ближе подошла, тыча ему пистолетом прямо в лоб.

— Дорогой, я не шучу. И не советую делать резких движений. Будет лучше, если ты вообще замрешь. На время, конечно.

Естественно, я и не собиралась ничего с ним делать. Просто захотелось припугнуть и отомстить за те переживания, которые он мне причинил.

Ребята возились с компьютером.

Олег внимательно посмотрел на Катю.

— А ведь ты могла просто скрыться. С такими-то деньгами… Почему ты нам все рассказала? — спросил он.

— Ты и сам знаешь, — девушка смотрела на экран.

— Удивляюсь я тебе, — покачал головой Соколов. — То предаешь, то на амбразуру бросаешься.

— Я устала. Понимаешь? Я устала! Думаешь, так просто взять чужие деньги?

— Но ведь Никита взял и очень даже хорошо себя чувствовал. Как мне кажется.

— Значит, он может. А я нет. Знаешь, я ведь думала, что можно всех кинуть и все. Никто не догадался бы, что деньги теперь у меня. Я могла бы уехать за границу. Учиться там, потом жить… — Катя оторвала взгляд от монитора и с легкой, печальной улыбкой взглянула на Олега. — Но почему-то я не смогла.

— Решимости, наверное, не хватило? — поддел Олег.

— Ты хорошо меня знаешь… — грустно откликнулась Катя.

— Я тебя совершенно не знаю, — отмахнулся Соколов. — Ты такие сюрпризы преподносишь… — Он помолчал и вдруг спросил: — Скажи, а ты спала с Никитой?

Вот, оказывается, какой вопрос мучил парня.

— Я с ним не спала, — твердо, глядя Олегу прямо в глаза, ответила Катерина. — И больше говорить об этом не хочу. Я сейчас помогу тебе, а потом уйду. Можешь не волноваться. Я больше никогда не попадусь тебе на глаза, и ты забудешь все неприятное, что со мною связано.

— Все забыть не получится.

Катя промолчала. Она наморщила лоб и что-то набирала на клавиатуре.

Я отошла от Яна и приблизилась к ребятам.

— Ну что? Как у нас дела?

— Все по плану, — ответил Олег. — Вы пока можете чаю попить или покурить.

Я поняла, что он хочет остаться с Катей наедине. Наверное, снова выспрашивать ее будет. И до чего этот мужской пол непонятливый! Сто раз им одно и то же повтори. А может, им нравится слушать? Особенно если ты — пострадавшая сторона. Лишних извинений хочется.

Мне стало жаль Катю. Конечно, она во многом виновата, но вот такие словесные пытки хуже всего. Я даже уверена, что Никита сломил ее именно словами. Если бы он хоть раз ударил ее, то она никогда и ни за что не сделала бы того, что он просил.

Некоторые из нас боятся боли или чего-то еще, чего сами определить не могут. Такие люди думают, что лучше сдаться, чем потом будет то, что красочно описывает на словах другой. Сильный, давящий, унижающий. Но стоит только понять, что с этим человеком можно справиться, как тот сам отступает. Потому что видит в ваших глазах силу. Дух, о котором я уже говорила.

И мне хочется, чтобы люди знали — не надо бояться. Ведь именно страх делает из нас послушных животных, которые в принципе сами готовы идти на убой. Почему бы не попробовать сопротивляться? Когда вам угрожают, попытайтесь для начала улыбнуться. И потом — те люди, которые давят словами, на самом деле трусливее вас. Потому они и бегут, что называется, впереди паровоза и сразу начинают атаковать. Проявите к ним безразличие и никогда не показывайте, что вы боитесь. Как только они чувствуют в вас страх, сразу становятся хищниками. Они видят в вас уже не потенциальную, а самую настоящую жертву. И рвут вас на части. Хотя бы словами.

Сопротивляться им трудно, но возможно. Надо только пересилить себя, загнать свой страх в самый дальний уголок.

На кухне я полюбовалась на аккуратно отштукатуренную стену.

— Ян, да ты у нас на все руки мастер! — похвалила его я.

— Стараюсь. Женя, опусти свою пушку, и поговорим нормально, — попросил он.

Я спрятала оружие в карман и уселась за стол.

— Есть что пожевать? А то мы в чужом доме толком и не поели. Перебили там посуду, убежали, ключи соседям передали. Представляешь, сколько дополнительных хлопот ты нам создал?

— Женя, у меня возникло ощущение, что ты меня не за того принимаешь.

— У меня тоже такое ощущение.

Ян налил мне кофе и сделал бутерброд.

— А что, — вдруг переменил он тему, — ребята деньги возвращают?

— Угу, — буркнула я.

— Значит, Катерина знала, где они?

— Угу.

— Это она их украла? — вытаращил глаза бывший телохранитель.

— Нет. Если я скажу тебе, кто украл деньги, ты мне не поверишь, — я улыбнулась и дожевала бутерброд.

— И кто? Скажи. Я поверю.

— Знаешь, надеюсь, Борисова? Который ключи от дачи дал?

— Да.

— Так вот, его сыночек Никита.

— Правда?

— Да. Он стырил деньги практически у собственного папаши и улетел за границу.

— Знаешь, мне кажется, — задумался Ян, — что Андрей Павлович именно его и подозревал.

— Точно! — Я поднесла чашку ко рту да так и застыла. — Соколов ведь сказал, что того человека нет здесь. Вот что он имел в виду! Но откуда он узнал? Может, видел что или слышал?