самой первой встречи. Глупо было предполагать, что манипуляции мадам Гошри способны скрыть мой истинный облик от менталиста такой силы.

Я с сожалением смотрела на Горда. Бледный. Лицо его разом осунулось, под глазами залегли черные круги.

Он медленно поднялся, сжал одну руку в кулак. Над столом взметнулось черное адское пламя. Ларейн подпрыгнула. Ее стул с грохотом повалился набок, а сама девушка пронзительно завизжала и бросилась бежать.

Вскочили все, отступая от смертельного холодного огня, скользнувшего по белоснежной скатерти, которая тут же стала черной.

Ларейн не успела сделать и пары шагов, как ее перехватил Хайн и повернул лицом к отцу. Хмурый страж толкнул девушку к столу и встал позади, перекрывая путь к побегу и безжалостно смотря, как пламя, поедая находящиеся на столе приборы, подбирается к замершей в ужасе принцессе.

Но тут на локоть Горда легла рука Дарьера.

– Хватит, – жестко резанул он, не смотря на государя. – Хватит убивать близких только из-за наших эмоций.

И пламя стихло, будто и не было. Вот только на столе не осталось ни одного блюда, лишь черные горстки пепла. Слуги успели шарахнуться к стене и стояли там так тихо, будто их и не было. В зале замерла пугающая тишина.

Она длилась недолго.

– Какое ужасное стечение обстоятельств, не так ли, государь Горд? – произнесла я дрожащим голосом, все еще пугаясь собственного озарения и ощущая всю чудовищность прошлого, в котором он, государь шаенский, оказался пешкой, разыгранной его родной дочерью и темной шаенкой. А сколькие пали, заплатив жизнями и судьбами. – Ваш собственный закон был нарушен прямо рядом с вами. Но родная кровь ближе, она затмевает глаза и, судя по всему, разум. Вы объявили войну роду Салтьер только по желанию вашей дочери. По желанию темной шаенки. Когда-то вы сказали, что не любите, когда от вас что-то скрывают. Как вам такая правда?

Горд медленно перевел взгляд на меня. В нем была тоска. Глубокая. Безграничная.

– Вы и правда очень похожи на Шайру, – проговорил он напряженно, медлительно. – Никакие уловки макияжа и магии не смогли бы скрыть от меня ваш истинный лик. Вы похожие – и такие разные. И так же, как она, вы красивы, умны… Темная. Жаль, я не сразу разглядел в вас магию. Ее хорошо от меня закрыли. И я до последнего надеялся, что ошибаюсь. Но увы… Вы темная шаенка.

– Темная? – снова подала голос леди Райен. – Давайте разберемся. А не вы ли сделали род Салтьер темным? – Она бросила косой взгляд на Дарьера. – Тьмы в роду Салтьер немногим больше вашего. Их магия столь же темна, как и магия любого шаена Шаразара. Ведь если судить по нашим источникам магии, то ни в одном шаене нет света. Мы всегда прибегали только к тьме и пользовались ее силой, потому что она могущественнее и быстрее. В конечном итоге мы просто уничтожили в себе магию света. Наш чудовищный облик – плата тьме за силу. Плата каждого шаена. Так о каких темных шаенах вы говорите? Да, сила рода Салтьер превышала магию любого шаена. Но ведь так и должно быть в королевской семье?

«Королевской?»

Я потянулась к кармашку платья и нащупала в нем предусмотрительно предложенную мне нюхательную соль. Придерживая, Астеш обхватил меня за талию. А на лице леди Райен блуждала какая-то странная улыбка – то ли восхищения самой собой, то ли надменной гордости.

О да, ей точно есть чем гордиться. Раскопать столько информации за столь короткое время! Она явно поумнее всех находящихся в зале. И понятно, почему при Совете она была парламентером. Эта стройная гордая леди умела поставить любого на свое место и узнать то, что другим даже в голову не придет.

– Назовите мне хоть что-то, что умели делать в семье Салтьер, но чего не можете повторить вы, мой государь? – ее голос был твердым и резким.

– А как же гариконы? – возразил Горд.

Она усмехнулась.

– Обычное ментальное воздействие высшего уровня. Разве вы им не пользуетесь, государь Горд? Но… это уже ваша история. И я уверена, что все находящие здесь очень хотят ее услышать. Мало того, это объяснит многое из произошедшего.

Горд медленно сел обратно в кресло, взглядом приглашая всех остальных поступить так же.

Но никто не сдвинулся с места. Лишь Дарьер уже сидел за столом, отрешенно смотря перед собой.

– Действительно, моя история, – задумчиво произнес Горд. – У моего деда было два сына. И кроме высшей силы каждый обладал еще одним замечательным свойством: сильнейшей ментальной магией. Она-то и стала яблоком раздора в нашей семье.

Горд тяжко вздохнул и обвел нас невеселым взглядом.

– Проблема менталистики в том, что нельзя направлять одну и ту же магическую волну на всех. Люди, звери, темные существа – у всех разная аура, а ментальная магия может работать только с одной. В момент становления маги нашего рода должны были выбирать, с какой из аур будут взаимодействовать. Мой отец должен был занять место на престоле, поэтому выбрал шаенов, людей и прочих со схожей аурой. А вот его брат решил углубиться в мир собственной магии, изучать темную силу. Он избрал ауру, которую до этого не выбирал никто. Ауру темных существ. Тогда еще не знали, что твари тьмы могут слишком многое. Например, делиться силой. Брат государя много лет жил в изоляции, пытаясь понять гариконов, и у него, в конце концов, поучилось. Твари приняли его, скрепив связь узами тьмы. А это гораздо больше, чем просто темная магия. Умение взаимодействовать с тьмой напрямую, не прибегая к заклятиям и магическим действиям. Послушание по одному мысленному приказу. Это не просто темная магия, это сила, способная смести все на своем пути. Когда мой отец это понял, его брат уже преуспел в умении подчинения тварей тьмы и самой тьмы. Отец просил, чтобы тот разделил с ним знания и заставил тварей поделиться силой и с ним. Но брат настаивал на том, что это невозможно. Якобы гариконы имеют собственный разум и не впустят в свой мир кого-либо, уже приняв кого-то другого. Ему с ними дальше и взаимодействовать. Разразился сильный скандал. Государь обвинил брата в отступничестве. Все это узнал мой дед и очень сильно разозлился из-за распрей между братьями. Что за разговор тогда произошел, не знаю. Но дед просто запечатал в каждом ментальные способности. И никто из будущих дочерей и сыновей больше не мог сделать выбор. Дети каждого должны были идти по ментальному следу предков. Отец в глубокой обиде отрекся от брата. А тот в порыве гнева взял фамилию жены. Салтьер.

– Салтьер! – выдохнула я, пораженная услышанным. Астеш крепче прижал меня к себе.

Горд угрюмо отвернулся.

– Да, Салтьер. С тех пор они стали разными семьями. Два разных рода. Судьба