Там они разошлись. Веня уселся на одной из этих лавочек, достал газету и сделал вид, что углубился в чтение.

День был довольно жаркий. Какое-то время Зверев прятался в тени разросшейся ели, но когда солнце поднялось в зенит, найти спасение от его ярких лучей стало просто невозможно. Павлу Васильевичу очень хотелось снять пиджак, но «ТТ», торчащий за поясом, лишал его возможности это сделать.

Зверев искоса поглядывал на Костина. Тот, вне всякого сомнения, тоже страдал от жары, то и дело вытирал платком пот со лба, но по-прежнему упрямо таращился в свою газету.

Когда неподалеку от Зверева остановилась женщина в белом халате, везущая тележку с мороженым, возле нее тут же собралась целая толпа. Капитан тоже подошел к ней и занял место в очереди. Спустя десять минут он протянул продавщице мелочь, желая купить стаканчик пломбира, на всякий случай оглянулся и вздрогнул. Он наконец-то увидел того человека, которого так долго искал.

Молдаванин шел по дорожке в сторону елей. Осунувшееся лицо, синяки под глазами. Ваня шагал медленно, покачиваясь, и постоянно кривил лицо так, словно испытывал жуткую боль. На нем были все те же армейские сапоги, свитер, вытянутый на шее, и серая кепка, заношенная до дыр.

Зверев замешкался и тут же услышал визгливый голосок продавщицы:

– Мужчина! Вы мороженое свое брать будете! Давайте уже, не задерживайте очередь!

– Да-да. – Павел Васильевич схватил свой вафельный стаканчик с мороженым и снова обернулся.

В этот момент их глаза встретились. Зверев хотел было отвести взор, но не успел. Он рефлекторно коснулся рукой пояса, где под пиджаком торчал пистолет.

«Да что же это такое? Я повел себя как сопливый мальчишка. Он наверняка меня вычислил».

Молдаванин увидел замешательство Зверева, даже не дернулся и продолжал идти по дорожке. Он закашлялся и прикрыл рот рукой, не отрывая от Павла своего леденящего сердце, опустошенного взгляда.

– Мужчина! Я что вам говорю? Отходите! Встал тут, понимаешь, как столб, ни пройти ни проехать!

Зверев тут же отошел от тележки и краем глаза глянул на Костина. Тот казался спокойным, но правая рука его опустились на колени и, по-видимому, уже была готова выхватить пистолет.

«Веня тоже его видит! Это хорошо!»

Зверев собрался, оценил ситуацию, отбросил эмоции.

«Молдаванин все понял! Что же он предпримет? Побежит или станет стрелять?»

Капитан не сомневался в том, что старый рецидивист вооружен. Он откинул полу пиджака и следил за Вениными руками, был уверен в том, что если Молдаванин дернется, то Костин успеет выхватить пистолет первым.

«Вот только стоит ли ему стрелять? Ведь на линии огня находятся люди!»

Зверев оглянулся и увидел парочку, идущую позади него. Молодая рыжеволосая женщина в бежевом сарафане шла вдоль аллеи, держала за руку конопатую девчушку лет шести. Та что-то оживленно рассказывала матери.

Капитан не мог разобрать, о чем речь, так как ветер относил в сторону слова конопатой крохи. Зато он сумел рассмотреть небольшую дырочку на ее дешевеньких чулочках и неказистую тряпичную куклу, которую девочка тащила за собой по земле.

«Нет! Стрелять Веня не может!»

Павел Васильевич почувствовал, как от собственного бессилия его лоб покрывается потом. Но в тот же самый момент он вдруг испытал облегчение.

Вместо того чтобы бежать или выхватывать пистолет, Молдаванин на миг остановился. Затем бывший налетчик неторопливым шагом направился в сторону ближайшей скамейки, сел на нее и поманил Зверева рукой.

Такого поворота событий Павел Васильевич никак не ожидал.

Он подошел к скамейке и тут же услышал хриплый голос:

– Ты мент?

– Да, капитан Зверев, областное управление милиции! – вполне спокойно представился Павел.

– Я знал, что вы меня найдете. Только не думал, что это случится так скоро, поэтому уже сам собирался к вам идти.

– Хотел идти к нам?

– Поговорить желал.

– С кем поговорить?

– Раз ты меня первый нашел, то буду говорить с тобой! – Ваня сделал глубокий вдох, его губы затряслись. – Молодому своему скажи, чтобы там оставался. Мне одного мента для исповеди вполне хватит.

Зверев махнул рукой, призывая Костина не дергаться, оставаться на месте.

– Садись, капитан, в ногах правды нет. Только на другой конец скамейки, если тебе жизнь дорога!

Зверев сдвинул брови и слегка напрягся, но сел на указанное место.

– Угрожаешь? Оружие у тебя есть? – спросил он.

Молдаванин похлопал себя по боку, где под свитером определенно что-то выпирало.

– Пистолет имеется. Но только не очкуй, мент, стрелять в тебя я не собираюсь.

– Сам же сказал, что если мне дорога жизнь… – Зверев не договорил, потому что его собеседник разразился громким надрывным кашлем.

Когда приступ окончился, бандит прохрипел:

– Открытая форма туберкулеза, последняя стадия!

Молдаванин убрал руку от лица, и Зверев увидел на его искалеченной ладони кровь.

– Тебе в больницу нужно, – сказал он.

– Поздно, капитан. Говорю же, последняя стадия. Я уже не жилец! – Молдаванин снова закашлялся и сплюнул сгусток крови себе под ноги. – Времени у нас мало, капитан, так что не перебивай меня.

Мордовия, исправительное учреждение № 321/3, август 1945

О том, что к ним прибыли новые сидельцы, Ваня узнал от своего кореша Левы Лысого, когда их барак вывели на прогулку. С Левой они познакомились в сорок первом, сразу же после того, как Ваня угодил на зону. Тогда они спали на соседних койках, поначалу не особо откровенничали, потом сошлись. Молдаванин даже рассказал новому приятелю кое-что о своей жизни и собственных похождениях.

Лева же поведал ему, какой гадюкой была его сожительница Ритка, сказал, что нисколько не жалеет о том, что завалил эту суку. Он получил семерик за жестокое убийство этой особы, которую сначала пырнул ножом, а потом расчленил и спрятал в контейнере для мусора.

В сорок четвертом Леву перевели в другой барак. Поэтому в последнее время они пересекались лишь на лагерном плацу, куда заключенных выводили на прогулку.

В тот день Леня отошел в сторонку и поманил Ваню за собой.

– Помнишь, ты говорил про одного своего дружка по кличке Сухарь? – спросил он, когда они остались наедине.

– Было дело. И что?

– А то, что вчера конвоиры с воли полсотню новеньких притаранили! Так ты прикинь, почти половина из этих деятелей тут же в больничке прописалась. Трое из них после рентгена сразу в туберкулезную зону угодили! Так вот, сказали мне люди, что одного из этих чахоточных Сухарем зовут!