Посылаю тебе очередную статью о Польше, написанную по твоей просьбе. Пока не знаю, где ее публиковать. Для «АиФ» она слишком велика.

Всего доброго. Твой Станислав».

Белов прочел письмо Куняева и сразу мне перезвонил:

– Крепко Стас приложил писарчуков. Меня побаиваются, так взялись за него. Вот дураки, не знают Куняева, он же закаленный боец, друзей не сдает, а неправду чувствует за версту. А насчет компромисса я не знаю… Какой тут с говнюками компромисс, если ты о них, как Стас подметил, ни одного дурного слова не говоришь, а они тебя полощут на каждом углу. Надо будет со Стасом объединиться и надавать им по шее, может, тогда распрям и будет положен конец раз и навсегда.

Суровое письмо Куняева, видимо, дошло до писарчуков, и они временно затихли.

Письмо сорок четвертое

Анатолий Николаевич!

Приветствую тебя и твое славное семейство. Сообщаю тебе, что приеду, вероятно, в Москву на днях, но тут же уеду, так как совсем не дюж.

То, что ты закупил у Заболоцкого 50 альбомов, это хорошо. А вот смогу ли я участвовать в презентации – это под вопросом. Может, и смогу, все зависит от моего состояния. Мой план ехать на Афон, не знаю, как съезжу. По приезде в Москву я зайду к твоим помощникам и Заболоцкому. Мой телефон молчал, потому что я был в городском санатории, а жена в Москву ездила.

С баней у меня все нормально, ты не беспокойся. Губернатор Позгалев подсобил.

Страхову так понравилось на Валааме, что он рвется туда снова. А я рвусь на Афон. И в Москву, дай Бог, съездить. Вот и все, чем могу похвастать.

Привет Гале. До свидания. Видишь, даже писать не могу как надо, рука не действует, еле хожу с палкой. Будь хоть ты-то здоров! Книга у Хомутова хороша, напишу как-нибудь ему напрямую.

Белов. 16 июля.

Писатели в России ненавидят капитализм потому, что издательства не имеют денег на издание их книг и не платят гонараров. Еще ненавидят из-за того, что изданные на средства авторов или на спонсорские книги издательство рассылает не по книжным магазинам страны, а весь тираж отдает на распространение автору. Помог я Белову и Хомутову издать книги, и пришлось затем раздавать их бесплатно по школам, библиотекам, музеям и так далее.

На средства уральской горно-металлургической компании Анатолий Заболоцкий издал уникальный фотоальбом «Лик православия». Издательство свалило часть тиража в маленькую квартиру автора, и он начал ее распространять. Пятьдесят альбомов закупил у него я, как всегда, для библиотек и школ. Но у меня было одно условие… Заболоцкий должен был презентовать свой грандиозный труд в моих родных краях. И он сдержал слово. Праздник книги мы устроили сначала в библиотеке Борисоглеба, а затем в Рыбинске. Василий Белов, как ни рвался на презентацию с желанием выступить, но болезнь не пустила его.

На альбоме Заболоцкий начертал мне такие слова: «Анатолию Николаевичу, дружелюбно. А. Заболоцкий. 3 июня 2003 год».

Читальские залы библиотек были переполнены народом, потому что мы объявили, что Заболоцкий не только талантливейший фотомастер, но и известный кинооператор, снявший основные фильмы Шукшина «Калина красная», «Печки-лавочки». К тому же в альбоме были размещены редчайшие фотопортреты наших великих русских подвижников культуры и искусства, заснятые в необычной дружеской обстановке, без официоза и глянца. Мастер подловил такие жизненные моменты, где писатели, киноактеры, монахи, жители лесных деревень раскрывались в своей душевной красоте и значимости. И лишь в этом красочном альбоме можно было лицезреть такую армаду знакомых и любимых героев – скульпторы Михаил Аникушин и Вячеслав Клыков, певица Татьяна Петрова и художник Николай Ромадин, Патриарх Московский и всея Руси Алексий II и десятки трудолюбивых монахов…

Завидное предпочтение автор отдает писателям, тем, чьи литературные произведения вошли в копилку классической русской литературы. Со всеми он дружил, всем помогал, чем мог, в трудных житейских невзгодах. В нынешние русофобские времена лица этих писателей уже не увидишь ни в прессе, ни в библиотеках и школах, и тем более на экранах телевидения. Власть боится их слов и мыслей. Зато Анатолий Заболоцкий сохранил их для истории – Владимир Солоухин, Олег Волков, Сергей Залыгин, Валентин Распутин, Виктор Астафьев, Владимир Крупин и, конечно же, Василий Белов. Этому вологодскому самородку посвящено три трогательных фотоснимка.

В предисловии к альбому писатель Владимир Крупин пишет: «Какие светлые лица, какие ясные взгляды, какая высота смирения и какая сила в людях, которые рядом. Не нам пытать степень их Веры в Господа, не нам знать Промысел Божий, но то, что страницы священных книг открыты для нас – уже счастье».

Разве можно глубже вскрыть содержание альбома?!

Доктор исторических наук, хранитель древнерусских книг в Ленинской (Румянцевской) библиотеке Иван Девочкин сопроводил святоотеческие тексты впервые публикуемыми миниатюрами и рисунками из рукописных книг, выполненными безымянными художниками. А по просьбе Василия Белова в альбоме размещены отрывки из сочинений святителя Игнатия Брянчанинова, того самого, чьи труды перепахали душу писателя, и он признался, что если бы в юности ему встретились книги Брянчанинова, то он стал бы другим писателем.

Инициатива и действенная помощь губернатора Вологодской области Вячеслава Позгалева по строительству в Тимонихе новой бани для Белова на месте сгоревшей тронули меня для глубины души. Мне помнятся времена, когда Василий Иванович заходил в кабинет губернатора и объявлял ему войну за поддержку антинародных реформ в стране, за вырубку лесов, уничтожение деревень, а еще он выступил против губернаторского выдвиженца на выборах мэра Вологды и поддержал оппозиционера от партии «Справедливая Россия» Лукичева. Но как бы остро не задевала губернатора критика известного писателя, он не озлобился, не впал в раж мести, а наоборот, сохранил в себе чувство доброты и человечности, поражаясь высочайшему профессионализму, беспримерной многогранности и масштабу его таланта, одержимости и честному служению русской деревне. И губернатор, и писатель были ошпарены крытыми ельцинскими реформами и понимали, что лучше им вместе бороться за будущее России.

Я не знал, что губернатор собрался возвести для Василия Ивановича новую баню, потому решил помочь сам. Понимая, какую важную роль играет баня в тимонихинской жизни писателя, я боялся, что после пожара он туда больше не поедет. Меня уже пугала подобная история, приключившаяся с дорогой мне семьей художника Вячеслава Стекольщикова. Еще не до конца догорели бревна на их доме в Борисоглебе, как они заявили, что теперь расстаются с Борисоглебом навсегда. Пришлось незамедлительно помочь купить им другой дом в Борисоглебе, чтобы они остались здесь и