– Отрежь волку голову, – сказал он по-тунгусски. – Выломай клыки.

Как Боков вколол ему обезболивающее, Монгол уже не почувствовал. Он погрузился в небытие. В то состояние, когда душа на время покидает тело и ходит по одной ей ведомым мирам.

– Как работа? – спросил Лоскутов у врача.

– Похабненько, конечно, но для первого раза сойдет.

– Чего тут похабного? Ты только посмотри, какие ровные стяжки! Одно загляденье! – Лоскутов открыл фляжку, допил водку, с наслаждением закурил.

– Николай Егорович, – Боков занялся обработкой мелких ран, – в хирургии и травматологии принято каждый шов накладывать отдельно, а ты его внахлест, как фаршированную щуку прошил. Как раны заживут, замаемся нитки выковыривать.

Пока русские занимались раненым, Геккон, ловко орудуя ножом, отделил волку голову от туловища, вырезал нижнюю челюсть. Подумал и на всякий случай отрезал хвост.

Находившегося без сознания Монгола погрузили на плащ-палатку и снесли в лагерь. К вечеру он пришел в себя и разделил трофеи: один клык подарил Лоскутову, второй оставил для девчонки в Мурманске, хвост отдал Коротковой. Освобожденный от позвонков длинный пушистый хвост Глафира стала носить как меховую горжетку.

11 мая Лоскутов вывел свой отряд к намеченной цели – небольшому безымянному озеру в шести километрах к востоку от фьорда Намсус-норд. Озеро располагалось в низине между горными хребтами с крутыми склонами. К западу от озера начинался лес, переходящий в горы, ограждающие фьорд от суши. К востоку между озером и скалами раскинулась длинная неширокая поляна с лиственными рощами. На этой поляне Лоскутов решил разбить базовый лагерь – место постоянного пребывания его отряда в Норвегии.

На поляне, едва дав десантникам скинуть ношу, Николай Егорович построил личный состав и напомнил основные правила жизни в базовом лагере. Правила были несложные: самовольный уход с поляны считался дезертирством; в лагере запрещалось разводить костры в дневное время, подходить к воде, стрелять, шуметь, стучать, кричать. В случае появления «рамы» надлежало прятаться под деревья.

– Запомните, – подвел итог своему выступлению Лоскутов, – единственный наш союзник на вражеской территории – это скрытность, а скрытность – это маскировка и дисциплина. Запомните все и каждый: вон там, за горами, на берегу фьорда, расположен объект «Посох». Его охраняют полторы тысячи немецких солдат и офицеров. Среди них две роты горных егерей, которые не уступают нам ни в подготовке, ни в боевой мощи. Надеюсь, никому не стоит объяснять, чем закончится бой между нами и двумя сотнями егерей? И еще. Я хочу напомнить вам, что, согласно подписанному Гитлером указу, все лица, задержанные в зоне ведения боевых действий с оружием, но без документов и знаков различия на форменной одежде, делятся на две категории: бандиты и диверсанты. Бандитов предписано вешать, диверсантов – расстреливать. Поверьте моему партизанскому опыту, данный указ немцы соблюдают исключительно пунктуально, так что в случае пленения пощады от них не ждите.

Николай Егорович прошелся вдоль строя, осмотрел свое потрепанное переходом воинство, остановился у спасенных моряков.

– Товарищи моряки! Правами, данными мне командованием Красной армии, я объявляю вас принятыми на военную службу и зачисляю в свой отряд в качестве десантников-краснофлотцев. С сего дня я формирую из вас отделение тылового обеспечения. Старшим отделения назначаю бывшего штурмана теплохода «Дмитрий Ульянов» Семена Носкова. Вопросы есть?

– Товарищ командир, – вышел вперед один из моряков, – как нам быть с обувью?

– С обувью? – повысив голос, переспросил Лоскутов. – Не подскажешь: а где мне взять для вас обувь – в магазине купить или попросить, чтобы из Мурманска на самолете забросили?

Моряк пристыженно вернулся в строй.

– Бойцы, – обратился Лоскутов к отряду, – кто-нибудь умеет плести лапти?

– Сплетем, товарищ командир! – откликнулись с левого фланга.

– Отлично! Будем считать, что вопрос с обувью решен.

Николай Егорович вышел на середину строя.

– Отряд, слушай мою команду! Первое отделение взвода огневой поддержки – «Отбой!» Второе отделение и тыловики поступают в распоряжение товарища Лукина. Коломиец! На тебе организация караульной службы. Радист! Оборудовать радиоточку. Жук! Готовь мины. Монгол, бери разведчиков и пошли, осмотрим северный выход с поляны.

Когда десантники разошлись, к Лоскутову подошел Якушев.

– Товарищ командир, может быть, прямо сейчас махнем через горы и осмотрим объект?

– Забудь об объекте! Пока мы не оборудуем базовый лагерь, пока не разведаем безопасный путь на вершину холмов, пока не найдем в горах удобную точку для наблюдательного пункта – ни о каком «Посохе» речи быть не может.

Якушев, который с самой высадки чувствовал себя лишним человеком в отряде, опустил голову.

– Лейтенант! – похлопал его по плечу Николай Егорович. – Я понимаю, соблазн велик: рванул к фьорду, осмотрел объект, доложил в Москву и собирайся домой! Но мы спешить не будем. «Посох» от нас никуда не убежит.

После ухода Лоскутова старшим в отряде остался Лукин. Под его руководством десантники взялись за оборудование базового лагеря, планировка которого соответствовала временным лагерям советских партизан. (Во временном лагере, в отличие от постоянного, нет землянок, лазарета, бань, штабов, мест для размещения скота и лошадей.) Во временном лагере все удобства сведены к минимуму, а средствам маскировки, наоборот, уделено повышенное внимание.

Центром лагеря Лукин избрал березовую рощу посреди поляны.

Со стороны озера рощу от посторонних глаз скрывали заросли ивы, слева и справа – перелески. Деревья в роще были высокие, с раскидистыми кронами, что гарантировало естественную маскировку от немецких самолетов-разведчиков.

Посередине рощи, на самом сухом месте, были разбиты четыре жилые палатки на десять человек каждая. Спать в такой палатке вдесятером тесно и неудобно даже в мирное время, а в военное, когда каждый боец ложится спать с личным оружием, не раздеваясь… Обычно для двоих места не хватало.

В отряде Лоскутова, несмотря на то что личного состава было 43 человека, проблемы со спальными местами не возникало: четверо бойцов круглосуточно несли караул, еще четверо бодрствовали снаружи. Дневальные по кухне спали у костра в пищеблоке, тунгусы ночевали под открытым небом. Боевые офицеры – Монгол, Лоскутов и Коломиец – спали отдельно друг от друга (так всегда поступают в тылу врага – отряд не должен лишиться всего офицерского состава разом при обстреле или бомбежке). Никаких особенных мест внутри палаток для офицеров или женщин предусмотрено не было. Где лег – там и спи.

Пищеблок и склад для продуктов разместили у обрывистого склона горы, под навесом. Второй склад, для боеприпасов, шанцевого инструмента и приборов наблюдения, оборудовали у жилых палаток. Рядом с этим складом постоянно находилась бодрствующая смена караула.