– Странно, – ответила я, – это так не похоже на Роберта.

– Не стоит осуждать его, – ответил доктор Шейн, – каждый реагирует на горе по-разному.

– Я понимаю, – сказала я и замолчала, обдумывая все то, что сказал мне доктор.

– Расскажите о последних месяцах Томаса и его побеге, – попросила Рейчел, заметив, что я ушла в себя.

– Здесь начинается самое интересное, – сказал доктор Шейн, – около двух-трех месяцев назад Томас вдруг изменился. Перестал быть таким пуганным и иногда даже становился через чур словоохотливым. Я спрашивал его, что случилось, на что он только улыбался. Томас любил рисовать и, разглядывая его рисунки, я заметил, что чуть ли ни на каждом из них изображена женщина. «Кто это?», – спросил я Томаса, на что он отвечал «Няня». Мне показалось это странным, и вначале я решил, что это одна из наших санитарок, возможно, понравившихся Томасу, но позже увидел, как он беседовал с кем-то, глядя на стенку или просто перед собой, как если бы перед ним стоял кто-то.

От этих слов у меня побежали мурашки по коже, и я поежилась. То, что говорил доктор Шейн подтверждало все мои догадки.

– В конце концов, я все-таки узнал у Томаса, что к нему «приходит» его бывшая няня, которая иногда сидела с ним у него дома.

«Няня? Так Клэр была его няней?! – подумала я, – это объясняет их связь».

– Так вот, эта няня, якобы навещавшая его, сообщила Томасу, что Роберт в опасности. Последние недели две перед побегом он сделался просто неуправляемым и очень настойчивым. Я позвонил Роберту и рассказал о случившемся. К моему удивлению Роберт примчался в больницу буквально мигом, и мне даже показалось, что он воспринял рассказ Томаса о няне в серьез. Выглядел Роберт очень обеспокоенным и попросил меня хорошенько присматривать за братом. Увы, каким-то образом Томасу все же удалось сбежать. Сестра, дежурившая в ту ночь, сказала, что ничего не слышала. Однако дверь в его палату оказалась открытой, хотя всегда запиралась на ключ, а сам Томас словно испарился. Не знаю, как ему это удалось. Это остается загадкой для всего персонала. И уж тем более я не могу понять, как он оказался в том месте, разве что, кто-то сообщил ему.

– Или вел его, – задумчиво сказала Рейчел.

– О чем вы? – непонимающе спросил доктор Шейн.

– Да так… У вас остались рисунки Томаса? Я бы хотела взглянуть на них. Я подруга и психолог Кэтрин, и помогаю ей справиться со стрессом.

– Я сейчас вернусь, – ответил доктор и удалился в комнату, смежную с его кабинетом.

– Что ты думаешь обо всем этом? – спросила я Рейчел, когда мы остались наедине.

– Пока не знаю, – ответила она.

Доктор Шейн вернулся с толстой папкой под мышкой и протянул ее Рейчел. Я подвинулась к женщине поближе и с замирание сердца смотрела, как она открывает папку и выкладывает рисунки на стол.

Большая часть из них не показалась мне странной, но я оценила талант Томаса. Он рисовал карандашом, и его техника говорила о внутреннем видении вещей. На бумаге он изображал людей, по всей видимости, врачей и пациентов, сцены из повседневной жизни больницы, а также разрозненные предметы: стулья, столы, деревья. Словом, Томас рисовал, то, что видел вокруг себя. Рейчел отложила несколько не слишком удачных рисунков, местами перечеркнутых и запачканных чернилами.

– Это семья Томаса? – спросила она доктора Шейна.

– Полагаю, что да.

Я взяла рисунки и внимательно рассмотрела их. На одном мужчина и женщина стояли, обнимая друг друга за плечи, а на другом рисунке Томас изобразил мужчину, отдаленно похожего на Роберта.

– Думаю, это Роберт. Он не слишком тут получился, – сказала я, возвращая рисунок на стол.

Рейчел кивнула и продолжила изучение папки. Последние рисунки заставили ее нахмуриться, и она протянула их мне. Взяв в руки первый альбомный лист, я чуть не выронила его: с бумаги на меня смотрела Клэр! Сходство было просто фотографическим! Девушка выглядела точно так же, как в моих снах и видениях: тот же взгляд, та же прическа, рабочая форма «Кафе у Сэнди». Только вот Томас изобразил ее не в кафе, а в больнице. На одном рисунке Клэр стояла возле окна в палате Томаса, на другом сидела на скамейке возле здания больницы, на следующем ее лицо как будто выплывало из стены коридора.

– Это та няня, которую видел Томас, – пояснил доктор Шейн.

– Я догадалась, – только и оставалось ответить мне.

Рисунки отличались четкостью, но не были тревожными, поэтому я спросила, являлись ли они самыми последними рисунками Томаса.

– И да, и нет, – немного сконфуженно ответил Шейн, – около месяца назад Томас перестал рисовать в альбоме, и перешел на другие, так сказать, «холсты».

– О чем вы? – спросила я.

– Пойдемте со мной.

Доктор Шейн встал и попросил следовать за ним. Переглянувшись и пожав плечами, мы с Рейчел поспешили за доктором. Он повел нас обратно в крыло для пациентов и остановился перед одной из дверей.

– Это бывшая палата Томаса. Мы собираемся сделать здесь ремонт, но пока ничего не трогали. Взгляните!

После этих слов Шейн открыл перед нами дверь. Я несмело зашла внутрь и тут же схватила Рейчел за руку: комната напоминала мрачную галерею, все стены которой оказались исписаны карандашом и ручкой.

– О Боже, – сказала я, и огляделась вокруг.

Рисунки покрывали все стены и кое-где даже залезали на потолок, но больше всего поражало то, что изобразил Томас. На стенах были запечатлены охотничий домик Майкла, ангар, откуда я недавно сбежала, костер, а также же лица людей: перекошенное от злости лицо Иксведа с черными глазами, грустная Клэр, Майкл, держащийся за живот, Роберт, лежащий на траве и я, испуганная и изнуренная.

Томасу удалось каким-то образом заглянуть в будущее и увидеть то, что случится. Мне стало не по себе, и я сильнее сжала руку Рейчел.

– Эта девушка – вы? – то ли спросил, то ли констатировал факт доктор Шейн, указывая на мое лицо, нарисованное на стене, возле окна.

– Наверное. Только он ведь меня никогда не видел раньше, – сказала я.

– Может быть, Роберт показывал ему ваше фото? – предположил доктор.

Я покачала головой. Такого не могло произойти и потом, верить в какое-либо рациональное объяснение этих рисунков, казалось мне самообманом. Я вдруг отчаянно захотела покинуть больницу и шепнула об этом Рейчел.

– Доктор Шейн, думаю, нам пора, – сказала она, когда мы вышли из палаты Роберта, – спасибо за то, что уделили нам внимание. Вы очень помогли!

– Всегда рад! Только не знаю, как именно я помог вам.

Рейчел не ответила на этот вопрос.

– Нам нужно спешить. Если нам придется что-то еще уточнить, мы ведь сможем к вам обратиться? – спросила она.

– Разумеется, – ответил Шейн, – я провожу вас.