– Хочешь чаю? – спросила меня Мишель, наливая воды в чайник. На столе уже стояла тарелка с сэндвичами.

– Не откажусь, – ответила я немного рассеянно, поскольку все еще думала о словах, сказанных Шоном.

– Эй, ты точно хорошо себя чувствуешь?

– Да, не переживай.

– Несладко тебе пришлось, как я слышала. И каким же ублюдком оказался Майкл, а я его так нахваливала.

– Не нужно говорить так о нем. Он был не в себе, – пояснила я.

– А как дела у твоего друга?

– Ты о Роберте? – уточнила я, – не знаю, что и сказать. Он все еще в коме.

– Мне так жаль!

Мишель обняла меня. Я чувствовала, что ее сострадание искреннее и от всей души поблагодарила ее за заботу. Мишель заварила нам чаю и, сев напротив, подвинула ко мне тарелку с сэндвичами.

– Угощайся! – сказала она.

Я протянула руку, чтобы взять один из бутербродов, и Мишель, заметив ожоги на моих руках, слегка поперхнулась.

– Ой, ты прости. Я не имела ввиду ничего плохого, – покраснев, сказала она.

– Все в порядке. Врачи говорят, что вскоре все станет немного лучше.

– Может, расскажешь, что случилось на самом деле? В прессе о происшествии писали очень сухо. Думаю, полиция не хотела распространяться из-за того, что в деле оказался замешан один из них.

– Возможно, – сказала я, мысленно поблагодарив детектива Барна, – только в десять минут я вряд ли уложусь.

– Как на счет того, чтобы пойти пройтись?

– Но у тебя же еще уроки.

– Знаю, но я попрошу Дафну присмотреть за детьми.

Я не имела ничего против, поэтому допив чай, мы отправились к Дафне и, получив ее согласие, вышли из садика.

– Давай сходим в парк? – предложила Мишель.

Я не была в парке с того самого дня, когда на меня навалилось то странное, жуткое чувство. Признаться, я бы вряд ли захотела снова идти туда, но присутствие Мишель немного успокаивало меня. Решив, что нужно пересилить свой страх и в любом случае, все самое ужасное позади, я согласилась.

Солнышко грело и в воздухе даже не ощущалось приближения осени. Я постаралась отбросить все тяжелые мысли и насладиться прогулкой.

– Давай присядем куда-нибудь, – сказала Мишель, – смотри, там как раз свободная скамейка.

Я посмотрела в сторону, куда указывала девушка. Пустая скамейка стояла неподалеку от места, где я сидела в прошлый раз.

– Может, лучше под дерево? – попросила я.

Мишель кивнула, и мы уселись под большим развесистым дубом, дающим приятную прохладную тень.

Прежде чем начать рассказ, я взвесила все за и против. Я все еще колебалась, стоит ли говорить Мишель о Клэр и Иксведе, но одна странная мысль никак не хотела отпускать меня. Можно сказать, у меня неожиданно родился весьма своеобразный план, точного выполнения которого я еще не знала. Главным для меня стало то, что сказал Шон. Если Майкл действительно приходит к сыну и это не воображение мальчика, то оставалась небольшая надежда связаться с Майклом. Я понятия не имела, как это предпринять, но чувствовала, что попытаться стоит. Однако для этого мне понадобилось бы участие Мишель, ведь мать Шона ни за что не согласилась бы помочь.

– Не знаю, как ты относишься к мистике и различным необъяснимым явлениям, но то, что я расскажу напрямую связано со всем этим, – предупредила я.

Лицо Мишель вытянулось от удивления.

– Мистика? О чем ты? – переспросила меня она, – хотя нет, не отвечай сразу. Рассказывай все как есть.

– Думаю, что ты будешь считать меня чокнутой.

– Ну, почему же? Я с детства люблю страшилки. Кто знает, что стоит за этим на самом деле.

Вздохнув, и решив, что терять мне собственно нечего, я рассказала Мишель почти всю историю, начиная с телефонного звонка Клэр. Не вдаваясь в мелкие подробности, я больше внимания уделила событиям в ангаре, нежели чему-то еще. Про Шона я пока что ничего не упомянула.

Закончив, я вопросительно посмотрела на Мишель, ожидая услышать что-нибудь весьма прагматичное, однако, ее реакция оказалась крайне неожиданной.

– Ух ты! – с восторгом, громко сказала Мишель, – вот это да! Вот это повезло тебе!

– Повезло? – переспросила я, – ты что, издеваешься?

– Нет, нет. Прости, я сказала не подумав. Конечно, то, как все закончилось – просто ужасно. Особенно жалко Роберта. Но вообще-то, я имела ввиду нечто другое. Тебе повезло в том, что ты смогла соприкоснуться с другим миром. Такое не каждому в жизни выпадает, и уж тем более, не до такой степени, как тебе.

– Ты хочешь, сказать, что хотела бы, чтобы похожая история произошла и с тобой?

– И да, и нет. Конечно, таких ужасов мне не надо, но увидеть и почувствовать то, что удалось тебе, мне бы хотелось. Ты рассказывала кому-то об этом?

– Только детективу и психологу.

– Ну и зря! Нужно было рассказать журналистам! Представляешь, какая бы история из этого вышла.

– Да, и моя жизнь превратилась бы в кошмар из-за прессы, – напомнила я Мишель, – в любом случае, я не собираюсь ни с кем делиться всем этом.

– Дело твое, – заключила Мишель, – но так ты бы смогла найти ответы на все мучающие тебя вопросы. Кто знает, может быть, кто-то еще сталкивался с нечто подобным.

– Но, Мишель, мне не нужны ответы. Я хочу только помочь Роберту выйти из комы и поправиться!

– Понимаю.

Разговор затих. Мишель смотрела куда-то вдаль, наверное, представляя себе все те события, которые произошли со мной. Подумав, что тянуть нет смысла, я сказала:

– Есть еще кое-что.

– И что же? – заинтересованно спросила Мишель.

– Сын Майкла – Шон. Как он пережил все это?

– А, ты про него. Сама-то как думаешь? Ему очень нелегко пришлось. После пожара он две недели не появлялся в садике. Потом его привела мать, но мальчик уже не тот. В нем как будто что-то сломалось. Надеюсь, это временное явление, но из общительного живого ребенка он превратился чуть ли не в отшельника: перестал играть с другими детьми, ничего не хочет делать на уроках. Только сидит и смотрит в окно. У меня прямо сердце кровью обливается, когда я вижу его грустный взгляд.

– Ты говорила с его мамой? – спросила я, – может, мальчику нужна помощь?

– Конечно, беседовала с ней. Только что толку? Ей словно все равно на него.

– Я сегодня говорила с ним.

– И что сама думаешь?

– Сначала он обвинил меня в смерти папы…

– Наверное, это его мать так говорит, а он за ней повторяет, – перебила меня Мишель, – не бери в голову.

– Легко сказать! Впрочем, это не так важно, потому что потом Шон выдал нечто такое, от чего у меня внутри все похолодело.