вас совершили вооруженное нападение парни Блина, в результате которого был убит ваш телохранитель и ранена ваша жена?

— Как же не помнить…

— Хотели бы вы отомстить убийце?

— Хотел бы, но как я выйду на него?

— Я дам вам ниточку, с помощью которой вы сможете добраться до него.

— Если у вас есть такая ниточка, то сами разматывайте ее и добирайтесь до убийцы, — резонно заметил Бугор.

— Я не мент и даже не опер, а старший следователь прокуратуры. Предоставленными мне процессуальным кодексом нормами на убийцу не выйти, но я хочу любым способом наказать преступника.

— Ну а я тут при чем? Мои интересы никогда не совпадут с вашими, тем более если вы к тому же считаете, что я главарь банды. Неужели вы допускаете, что я начну стучать и работать на вас?

— Если бы у нас с вами не было общих интересов, то не было бы и этого разговора. Но такой интерес у нас есть.

— Какой же это?

— Убийца стрелял не только в вашего телохранителя. Его же пуля была извлечена из тела вашей жены. Он же застрелил Блинова.

— У вас есть доказательства? Или вы ловите меня на понт?

— Экспертиза показала, что все три выстрела была произведены из одного и того же пистолета, а значит, убийцей является одно лицо.

— Александр Васильевич, давайте беседовать без дураков. Я раскручусь, найду этого хмыря, сдам его вам, а потом окажется, что он был нужен вам совсем по другому делу.

— Ну, если вы мне не верите, то можете сами ознакомиться с заключением экспертов.

Прочитав заключение, специалистов, Бугор был вынужден признать, что Иваненко его не обманывает.

— Вы хотите посадить убийцу, или вам надо только раскрыть все висящие на вашей шее преступления?

— И то и другое.

— Много же вы хотите сразу от меня.

— Неужели?

— Сдавать вам даже своего врага я не могу и не имею зековского права, да и не стану по своему убеждению. Но от сотрудничества со мной, я думаю, вы скоро получите интересующий вас пистолет и его обладателя.

— Вы его знаете?

— Нет.

— Тогда почему вы так уверены в успехе?

— Вы мне дали нить, с помощью которой у меня появилась возможность добраться до самого стержня истины.

— Но вы ни в коем случае не должны убивать виновного, делать ему самосуд, — предостерег Иваненко.

— Вы, Александр Васильевич, в своей работе руководствуетесь разными кодексами, а мы живем по воровскому закону. Кто из нас что заработал, тот свое и получил. Но можете быть уверены, что, найдя убийцу, стрелявшего в мою жену, я его убивать не стану. А если окажется, что он все-таки будет убит, то я к его смерти не буду причастен ни на один процент. Я сейчас перешел на занятие официальным бизнесом, который мне приносит дивиденды. Их размер вы можете узнать в налоговой инспекции. Поэтому я уподобляться заурядному убийце не буду и смогу сдержать чувство мести.

— Ну что же, я вам верю и доволен результатом нашей беседы. Думаю, что и для вас она была полезной.

— Не скрою, разговор между нами получился неожиданно интересным. Честно говоря, я не жалею, что пришлось встретиться с вами.

Доброжелательно простившись, они расстались. Иваненко, оставшись один, подумал:

«Вот так! Из-за несовершенства уголовно-процессуального законодательства я вынужден обращаться за помощью к главарю банды, улыбаться, здороваться за руку. А может быть, сейчас наступило такое время?»

В свою очередь, Бугор, покинув кабинет Иваненко, подумал:

«Толковый и башковитый мужик, с ним интересно было потолковать, хитрая устрица. К такому человеку, если захочешь поговорить, и без вызова пойдешь».

Вещи Зайчика Бугор уже давно перевез из ее квартиры к себе, а поэтому, взяв Екатерину Викторовну из больницы и доставив ее в особняк, он на это много времени не потратил.

Вечером перед сном Бугор проявил к Зайчику столько внимания и ласки, что сам удивился наличию в себе таких способностей. По мокрому от слез лицу своей подруги, которая раньше таким вниманием была обделена, он понял, что ей такие ласки приятны.

Глава 48

Проснувшись утром, как обычно, в шесть часов, когда еще Екатерина Викторовна продолжала безмятежно спать, Бугор решил немного осмыслить вчерашнюю беседу с Иваненко.

«Если мне, со слов Носатого и Шпалы, известно, что они убили Блина, то не надо иметь много ума, чтобы домыслить, что убийство телохранителя и ранение Зайчика — дело рук Шпалы. Ему, мяснику, при благоприятных условиях когда-нибудь не составит особого труда замочить и меня. Но я постараюсь ему такой возможности не дать. Если я его угрохаю или сдам Иваненко, то какой от этого получу навар? Моральное удовлетворение от свершившейся мести и больше ничего. Стоит ли размениваться по мелочам? Нет, я должен его запугать, приручить и заставить стать послушным орудием в моих руках. Он будет выполнять любую грязную работу. В такой раскладке Шпала будет мне больше полезен, — определился он. Потом его мысли перескочили на другое: — Как они втроем глубокой ночью оказались на железной дороге? Что они там делали? Для чего встретились там? — При этом у него и мысли не появилось, что Блин там оказался не по своей воле. — А не эта ли троица пыталась в ту ночь проникнуть в мой дом и ликвидировать меня? — наконец-то осенило его. — Конечно, они, других кандидатур на такое дело в банде Блина просто не было, ведь прежде чем добраться до меня, им надо было убить не только моих собак, но и телохранителей. Кто готов был на такой «подвиг», кроме них? Никто! Ну а теперь ты по-прежнему будешь к ним снисходительным? Или расправишься с ними? — задал он сам себе нелегкие для ответа вопросы. После долгого размышления он определился: — Что они скоты — это для меня новостью не является. Сейчас я в этом уверился окончательно. Такие звери являются редкостью даже в нашей зековской среде и не воспользоваться благоприятной ситуацией, и не заставить их работать на себя, будет глупостью с моей стороны. Но они могут начать выкарабкиваться, не захотят ходить под седлом, — резонно заметил он. — Поэтому я должен собрать на них железную компру, поставить их в известность, что она у меня есть, лишить всякой самостоятельности. Не буду откладывать, сегодня же, прямо с утра вызову их к себе домой и поговорю с каждым в отдельности на откровенность, запишу показания на магнитофон. Я научу этих шустриков свободу любить», — удовлетворенно подумал он.

Его размышления прервал телефонный звонок, который разбудил Екатерину Викторовну. Бугор взял трубку, увидел устремленный