— Почему за третьим? — спросил Марецкий.

— Ах, да. Я забыл сказать, возле третьего корпуса стоял серебристый «Ниссан Альмера» с такими же колесами, след от которого я видел на обочине. Резина японская, с характерным рисунком. Встречается редко. На территорию госпиталя пропускают только персонал на личном транспорте. Это мне сторож сказал, когда я въезжал в ворота. Удостоверение помогло. Я установил владельца машины. Им оказалась женщина. Хирург из третьего отделения Софья Романовна Пестова. Уже два совпадения. И третье то, что она живет в том же поселке, что и Борис Зверев. Значит, они знакомы. Может, по этой причине она не стала оформлять больного с пулевыми ранениями через регистратуру. Мои попытки проверить свои подозрения не увенчались успехом. Но чутье меня не подвело. Борис лежал в госпитале и там же умер. Только после того, как я убедился, что Катя стала настоящей вдовой, я осмелился с ней познакомиться. У меня самые серьезные намерения.

— Позволь, но как ты узнал о смерти Зверева?

— Врачи решили захоронить труп нелегально.

— В саду закопали?

Капитан подробно рассказал, как он посещал ночью морг и видел гроб с двойным дном.

— Ты дактилоскопировал труп?

— Нет, конечно. С чем мне сравнивать отпечатки? Бориса Зверева в нашей картотеке нет.

— У нас их море. Мы еще на даче сняли отпечатки с бутылок, стаканов и всего остального. Чутье у тебя есть, Сева, но опер ты хреновый.

— Откуда же взялся труп?

— Его привезли вместе с гробом, — сказал Журавлев. — А в морге расчленили. И это, капитан, ты мог понять сам без подсказок.

— Как?

— Очень просто. Ты сказал о дырках в груди. Но если бы это был Зверев, то он пролежал в госпитале к тому времени больше двух недель. Это раз, а во-вторых, ему дырки бы зашили, а не устраивали вентиляцию для внутренностей.

Соколов молчал.

— Знаешь, где захоронили гроб? — строго спросил Марецкий.

— Да. Мы наблюдали за похоронами. Я думал, Катя знает, где находится ее муж, и следил за ней. Но ее на похоронах не было.

— Придется эксгумировать покойничков и разбираться, кого там тайно захоронили. И вероятно, не первого. Дело поставлено на конвейер, и санитары в нем играют не последнюю роль. Лишняя головная боль Воробьеву. А то ему забот мало.

— А что Софья Пестова? — спросил Журавлев.

— Взяла отпуск и куда-то уехала. Я перестал за ней наблюдать. Ведь Зверев умер.

— Не поехала ли она в отпуск вместе с Борисом? — задумчиво протянул Журавлев.

Все умолкли, словно ждали ответа.

На дворе стояла теплая лунная ночь, дул ласковый освежающий ветерок. Тихий уютный Серпухов погрузился в сон. Но далеко не все предпочитали по ночам спать. У команды бывшего лейтенанта Гусакова по понедельникам был банный день, когда вся его команда собиралась в сауне и устраивала там оргии с девчонками. Элитная баня с бассейном, кабинетами, банкетным залом, стилизованным под русскую избу, находилась на окраине города и по понедельникам не работала. Этот день принадлежал лицам особой касты, а для них все всегда работало. Персонал отдыхал. Ребята сами себя обслуживали и расходились по домам под утро усталые, пьяные и довольные, в то время когда жители города торопились на работу, втискиваясь в переполненные автобусы. Каждый сам себе хозяин и волен распоряжаться своим временем по собственному усмотрению. Если, конечно, ты ни в чем не нуждаешься и тебе не надо думать о хлебе насущном.

Они о хлебе не думали. Стол ломился от деликатесов. Четыре кабинки для четырех пар. Десять минут потеешь с подружкой на верхней полке при температуре шестьдесят градусов, потом прыгаешь в бассейн, охлаждаешься и за стол. Рюмочка холодной водочки, пивка, раков — и опять в сауну. Нагрузка на сердце большая, так ведь и мужики не хилые, на здоровье не жалуются.

Итак, на дворе стояла тихая лунная ночь. Неподалеку от знаменитой городской бани остановились две машины. Неприметный «жигуленок» и «Газель», похожая на маршрутное такси. Погасили фары. Из «Газели» вышли четверо парней крепкого телосложения в униформе, с автоматами. Бесшумно они перебежали от шоссе через пролесок к огромному, рубленному из бревен двухэтажному дому со светящимися окнами и просторной верандой, где стояли столики и стулья. Днем здесь работает шашлычная. Окна веранды закрыты ставнями. На двери надпись «Санитарный день».

Бойцы распределились по обе стороны от двери, и один из них нажал кнопку звонка.

В железной двери открылось окошко. Любопытная толстая физиономия с недоумением глянула на пришедшего.

— Ты чё, читать не умеешь?

— Умею. Открывай, придурок, у меня посылка из Москвы.

— Какая посылка?

— Не твоего ума дело, халдей. Живо открывай. Щелкнул засов, потом второй, и дверь приоткрылась.

Посетитель дернул дверь за ручку с такой силой, что «халдей» едва не вылетел на крыльцо. Цепочка оборвалась. Мужика успокоили несколькими ударами резиновой дубинкой по голове. Больше он не задавал глупых вопросов.

Налетчики развернули вязаные шапочки, и те превратились в черные маски с прорезями. Входили в баню они не спеша.

В зале, где стоял накрытый на восемь персон стол, находились двое. Один убирал со стола грязную посуду, другой потел в черном костюме и галстуке. И что это за мода такая — брать себе в охранники мордоворотов под сто двадцать килограммов весом? У него час уходит на то, чтобы голову повернуть. Так и получилось.

Мордоворот потерял сознание раньше, чем успел что-то осознать. А официанта обижать не стали. Увидев стволы, он сам поднял руки вверх и дал понять, что кричать не собирается.

Один из бойцов подошел к нему и тихо спросил:

— Где гости?

Тот кивнул на двухстворчатую дверь.

— Иди первый. Возражать официант не стал.

Дверь открылась. Большой предбанник. Слева — раскрытая дверь в раздевалку, без окон, но с зеркалами. На другой стороне — такая же раздевалка.

Официанта впихнули в одну из них и закрыли. Тут в каждой двери торчал ключ, но все они были раскрыты настежь.

Команда прошла через предбанник и очутилась в зале, где находился бассейн. Точнее, лягушатник. Круглая ванна в шесть-семь метров в диаметре и в метр глубиной. Две кабины — справа, две — слева. В дверях сауны тоже торчали ключи.

Шум, визг, всплески воды. Нет, не от испуга. Вошедших еще никто не заметил. Голые девочки и мальчики веселились.

Четверо вошедших распределились по полукругу бассейна так, чтобы иметь полный обзор и не мешать друг другу. Веселье вдруг оборвалось, будто кто-то нажал кнопку «стоп».

Повисла пауза. Одни в бассейне трезвели, другие — кто держал их на мушке — не мешали им трезветь.