Многочисленные гуляки, праздно шатавшиеся в тот день на площади в начале шестого вечера, еще долго вспоминали незабываемый бег слепого клошара на пару с умопомрачительной красоткой. Вслед за ними мчались с решительными лицами люди в черном, на ходу доставая пушки, но никому не суждено было в этот день остановить их. Кому-то из преследователей, прорвавшемуся наперерез ближе всех, крутая красотка хорошенько приложилась к паховой области, отчего тот не сдержал в руках табельное оружие, кто-то не смог продраться вслед за ними сквозь толпу. Но не это поразило засвидетельствовавших событие воочию, а то, как они ушли.

Распахнув плащ, под которым обнаружился вполне приличный костюм, слепой достал оттуда внушительную пачку долларов и стал разбрасывать «зелень» позади себя, отчего из любителей легкой наживы образовалось непреодолимое препятствие для преследователей. Поток купюр не иссякал до того самого момента, пока они не скрылись в подземке, запрыгнув в первый попавшийся поезд.

А потом наступил тягостный момент прощания, когда и Миссионер, и Фатима с Мари, понимая, что вряд ли когда-нибудь увидят друг друга, выпили, не чокаясь, русской водки. На посошок. Стараясь не думать о прощании и не глядеть друг другу в глаза. Они не стали напоследок обниматься и целоваться. Каждого из них впереди ждала другая жизнь. Кровавая сказка любви и смерти, снятая по сценарию особого департамента полиции, закончилась. Закончилась совсем не обязательным для таких случаев хеппи-эндом.

Они сидели в самолете, набравшем оптимальную высоту, и смотрели в узкое окошечко иллюминатора на пробивающиеся сквозь горизонт первые лучики восходящего солнца. Усталость, навалившаяся на Миссионера и сидевшего рядом полковника Тихомирова после того, как они оказались в креслах вставшего на посадку воздушного судна, понемногу отступала перед эйфорией от завершившейся на мажорной ноте операции. Заокеанские коллеги в очередной раз были обведены вокруг пальца в нокаутирующем режиме. Победа практически чистая, за исключением потери де Линара, родственникам которого уже переведена на счет достаточно круглая сумма от пожелавшего остаться неизвестным абонента. Глаза старлея Слобцова от монотонного гула моторов начинали слипаться, но перед тем, как окончательно провалиться в сон, он услышал негромкий голос полковника:

– Роман Максимович, я ведь чуть было не забыл поздравить вас с днем рождения.

Слова Тихомирова, тотчас приведшие Миссионера в чувство, подкрепились делом в виде протягиваемой ему внушительной никелированной фляжки, доверху наполненной коньяком.

Он забыл, он совсем забыл в непрекращающемся вихре событий, с катастрофической быстротой сменявших друг друга, что вчера ему исполнилось двадцать пять лет.

Девятого мая, в шесть часов вечера после войны.

Но вчера, в это время, война еще продолжалась, и не было ясности в том, сумеют ли они вырваться из этого закружившего их водоворота живыми и невредимыми. Не до этого было. Только сейчас, когда все уже позади, когда воспоминания об Эмире, Салахе, Фишере и многих других, с кем довелось пободаться в этот нелегкий весенний уик-энд, уже стирал в мозгу незримый чистильщик памяти, он отчетливо осознал, что стал старше.

Что никогда не сможет забыть пронзительные в своей обреченности глаза миниатюрной еврейки Сары Абельман, первой женщины, которую ему довелось убить в своей еще только начинающей раскрывать перед ним не всегда приятную многогранность жизни. Что трудно будет забыть двух очаровательных обольстительных красоток – Мари и Фатиму, жребием судьбы посланных ему в напарницы. К горлу подступил неприятный комок. Взяв фляжку с коньяком, Миссионер как следует приложился к горлышку.

– Спасибо, что напомнили, Михаил Егорович.

Полковник, улыбнувшись, похлопал его по руке:

– Не стоит благодарности. Вы с честью выдержали испытание, которое мы подкинули вам в эти выходные. Когда прилетим домой, мы поможем вам отметить прошедший день рождения с надлежащим размахом.

Они передавали фляжку из рук в руки и беседовали на отвлеченные темы, пока она не опустела и глаза Миссионера не закрылись сами собой. Тихомиров не стал тревожить старшего лейтенанта российской полиции. Он думал о своей канувшей в Лету молодости и о жестоком несовершенстве выстроенного вершителями судеб коловращения жизни.

Роман Максимович Слобцов не думал ни о чем, погрузившись в глубокий сон.

Фатима и Мари в этот момент уже обосновались в одной из гостиниц Монако, княжества Ренье, где, в соответствии с полученными инструкциями, они вскоре прикупят в собственность на деньги, любезно предоставленные американцами, какой-нибудь ночной клуб, чтобы быть в курсе того, как любят развлекаться сильные мира сего.

Миссионер спал как убитый. Ему снился Париж, который приобрел во сне гипертрофированные формы, заполненные массой сцепившихся в немыслимом клубке и растекающихся по улицам живых тел, из которого то и дело появлялись уродливые лица тех, с кем ему пришлось столкнуться в эти чудные майские выходные. Эмир, Абдул, Сара, Энтони Фишер, де Линар и в самом конце – нестареющая мадам де Брильи, держащая его за ладонь и стремящаяся затянуть его в этот кишащий телами поток, превратившийся в конце в огромного склизкого зеленого спрута, вцепившегося в него щупальцами с другой стороны искривленного зеркала.

Одно из щупалец, нежное, похожее на женскую руку, обхватило его голову и прижало к холодному, отражающему его вытянувшее лицо стеклу, треснувшему от напора. Зеркало разлетелось на множество осколков, собравшихся в мозаику из букв, на глазах сложившихся в слова, которые он так и не успел прочитать…

Благодаря успешным оперативным действиям старлея Слобцова был перекрыт крупный канал снабжения экстремистов Северного Кавказа, а также отведены подозрения от работаюшего в ЦРУ российского «крота». В очередной раз была доказана эффективность функционирующего в составе российской полиции особого департамента, что и отметили заинтересованные в его создании первые лица государства.

Мари и Фатима превратились в респектабельных светских львиц, вхожих в самые высокопоставленные кабинеты европейских держав.

Робертсон женился на забеременевшей в Булонском лесу секретарше из посольства.

Гарри Стиклер через год вышел в отставку и уехал на семейное ранчо в Техас.

Энтони Фишер, после соответствующего служебного расследования, не выдержал напряжения и сошел с ума. Содержится на данный момент в одной из частных психиатрических клиник.