– Мисс, – хрипло сказал человек, – со мной Авраам.

– Что? – воскликнула Элиза.

Она обошла мужчину, и из ее груди вырвалось полное ужаса рыдание, когда она увидела то, что осталось от ее отца – его трудно было узнать. Оба его глаза заплыли, на опухшем лице не было живого места от синяков. Грейс пришлось напомнить самой себе, что это не Дэвид, а его предок, и все же она ощущала всю боль Элизы.

– Куда его положить? – спросил мужчина.

– В библиотеку, – ответила она. – Сюда.

Она указала, куда идти, и последовала за мужчиной, положив руку на спину отца, которая казалась ей холодной, несмотря на жару. Вариус помог незнакомцу положить Авраама на один из кожаных диванов. Освободившись от ноши, незнакомец оступился, будто дерево, которое вот-вот упадет, но к нему бросилась женщина и поддержала его. Элиза кивнула им, но затем снова ее внимание переключилось на отца. Она не знала, как ему помочь. Ему нужно было в больницу.

Вариус склонился у дивана.

– Позвольте, я осмотрю его, – сказал он. – У меня есть некоторый опыт в таких делах.

Он касался кожи и надавливал на тело, осторожно, но, очевидно, с определенной целью, начав с век и лица, затем перешел к торсу, затем – к рукам и ногам, сгибая их в суставах и прощупывая на предмет переломов. Закончив, он сел и продолжил глядеть на ее отца, прижав к губам тыльную сторону ладони.

– Элиза…

– Скажите мне, – отозвалась она.

– Он жив, но едва-едва. Я думаю, у него поврежден череп. Раздроблены лицевые кости. Как минимум четыре ребра сломаны, одно из них проткнуло легкое, потому что, судя по всему, у него внутреннее кровотечение.

Элиза снова всхлипнула, вздохнула и прикрыла рот, из ее глаз катились слезы.

– Ох, папа, – произнесла она. – Папа!

Грейс едва не вернулась в свое собственное сознание. Если Дэвид пережил все это, если Монро позволил ее маленькому братишке пройти через всю эту боль, она обрушит на него весь свой праведный гнев.

Вариус повернулся к незнакомцам.

– Что случилось? Кто это сделал?

– Бандиты, – сказал мужчина. – Бунтовщики. Я остановил их, когда увидел, но они уже избили его.

– Спасибо, – сказала Элиза, ощущая себя так, будто ее грудь превратилась в яичную скорлупу. – Спасибо, что спасли его.

– Вы тоже ранены, – сказал Вариус, указывая на бок мужчины.

– Со мной все будет в порядке, – сказал незнакомец, хотя мгновение спустя он опустился в одно из кресел.

– Как вас зовут? – спросила Элиза.

– Томми Грейлинг, – ответил он. – А это Аделина Патти.

Женщина кивнула Элизе, и Элиза заметила слезы в ее глазах. Затем она снова повернулась к отцу и склонилась над его лицом так низко, как только могла. Она гладила его лоб, боясь дотронуться до любого другого места. Если его грудь еще поднималась, Элиза хотела это почувствовать, поэтому положила на нее голову, чтобы послушать. Она ощутила единственный слабый удар его сердца. Затем оно затихло. Снова удар. И снова затихло, будто каждый удар требовал от него практически всех сил, которые остались.

– Я хотел отнести его в больницу, – сказал Томми. – Но он попросил, чтобы его принесли сюда.

– Папа, – прошептала Элиза, и ее слезы катились на его испачканную кровью рубашку. – Не оставляй меня. Я не могу потерять и тебя.

Внезапно Вариус взглянул на потолок и вышел из комнаты, не говоря ни слова.

– Куда он? – спросил Томми.

Но Элиза не ответила ему.

– Пожалуйста, – всхлипывала она. – Папа, пожалуйста.

Затем яичная скорлупа в ее груди треснула, и она в голос зарыдала на груди у отца, зажмурив глаза до того крепко, что ей померещились звезды. Так прошло несколько мгновений, и затем она почувствовала какую-то перемену в нем, как будто что-то поднялось по его телу, и она снова прижала ухо к его сердцу, прислушиваясь. Удар. Затем тишина. Стало тихо, и она крепче прижалась ухом. Еще удар, едва заметный, как трепет листка на ветру.

Потом его сердце снова затихло, слишком надолго, и он испустил долгий хриплый выдох и больше не вдохнул. Он стал само молчание и неподвижность. Его не стало.

Элиза не могла дышать. Ее грудь будто сковало, и она схватилась за сердце, задыхаясь, а вдохнув, наконец, завыла. Не было ни слов, ни мыслей, только боль, ярость, горе, одиночество, страх, и Грейс чувствовала все это вместе с ней.

Что-то загрохотало за дверью библиотеки, в коридоре, и Элиза услышала тяжелые удары ботинок о пол. Вариуса в комнате не было, а она знала, что Дубина должен был явиться в любой момент. Она поднялась и поспешила к двери, с двух сторон окруженная Томми и Аделиной. В коридоре она увидела Дубину, который выглядел удивленным. Вариус бегом спускался по лестнице за ним, но прежде, чем кто-либо успел отреагировать, Дубина рванул к входной двери.

С ослепляющей скоростью Вариус метнул в него несколько сверкающих ножей, пять или шесть в одно мгновение. Один из них попал в Дубину прежде, чем он выбрался на улицу. Вариус устремился за ним, то же сделала Элиза.

– Стойте, – воскликнула Аделина, – не…

Но она умолкла, когда Элиза обернулась и встретилась с ней глазами.

– Этот человек ответственен за смерть моего отца, – сказала Элиза и помчалась на улицу.

Она не увидела Дубину или Вариуса, но знала: раз они исчезли с улиц, значит, поднялись на крыши. Она последовала за ними наверх. Добравшись до крыши, она заметила вдалеке Вариуса, бегущего на север, и устремилась за ним. Прежде, чем ей удалось уйти далеко, она поняла, насколько Вариус сдерживался во время ее обучения. Она все еще не могла догнать его, но поднажала. Дым от пожаров сгущался вокруг, обжигая легкие и глаза. Она пересекла один квартал, потом другой, и еще один, спускаясь вниз, когда понимала, что не сможет сделать прыжок. В этой погоне она не испытывала страха, который следовало обнять. Ее вела ярость.

Добравшись до развалин Хрустального дворца, она услышала звуки, исходящие изнутри, и сообразила, куда двинулись Дубина и Вариус. Она вошла в этот дворец металла и стекла, держась в тени, становясь невидимой. В голове она слышала голос отца – «мой маленький воришка».

Чем глубже она забиралась, тем отчетливее становились звуки: хрипы, шаги, звук, с которым кулак ломает кость. Следуя на звуки боя, она прошла у подножий статуй, мелькающих среди руин, словно призраки, прошла сквозь переплетение конструкций, скрюченных от пожара и под собственным весом. Затем она услышала Вариуса.

– Ты хоть знаешь, что у тебя в руках? – спросил он.

Элиза двинулась на звук, и ее нога на что-то наткнулась. Она взглянула вниз. Это была винтовка Дубины.

– Это реликвия Предтечи, – сказал другой голос, принадлежавший, должно быть, Дубине. – Думаешь, я идиот?