Он чувствовал, что их сексуальные отношения стали бы на редкость удачными. Они достаточно хорошо изучили друг друга, чтобы замечать взаимные недостатки и знать, что их привязанность не будет длительной и постоянной, а значит, они застрахованы от возможных разочарований. Но Гарри не смел даже заговорить об этом. Он обещал не давить на нее, обещал быть покладистым.

— Чему вы улыбаетесь? — спросила Алессандра.

Он покачал головой.

— Не двигайтесь! — Она снова подалась вперед, дотронувшись грудью до его затылка. «О да, да!» Гарри закрыл глаза.

Никто ее не замечал.

Алессандра проследовала в бар, стараясь держаться скромно, как учил ее Гарри. Кое-кто из сидящих за столиками поднимал голову, но не задерживался на ней взглядом. Она не заслуживала того, чтобы на нее посмотрели дважды, и это было замечательно, так как сулило ей надежду остаться в живых; но все же какая-то часть ее оказалась болезненно уязвлена, и ей хотелось плакать.

— Как насчет пива? — крикнул ей Гарри, стараясь перекрыть грохот музыки.

Она ненавидела пиво, но простецкая Элис Плоткин не стала бы заказывать стакан белого вина в таком месте, как это.

Алессандра заставила себя улыбнуться и кивнуть.

Гарри хмуро посмотрел на нее и сказал что-то, чего она не смогла расслышать. Тогда он пододвинулся ближе к ней.

— Не улыбайтесь!

Он был так близко, что она ощутила щекой его теплое дыхание.

— Почему?

Стрижка шла ему. Гарри, может быть, казался слишком усталым, но все же достаточно привлекательным, по крайней мере для женщин, сидевших в баре. Именно в этом заключалась пикантность их ситуации. Вылинявшая рубашка с короткими рукавами ладно сидела на его мускулистых плечах; джинсы также очень шли ему.

Рыжеволосая женщина, которая, по мнению Алессандры, училась пользоваться косметикой в цирковом училище, выпускавшем клоунов, оказавшись за стойкой бара рядом с ними, подвинулась к Гарри и, улыбаясь, заговорила с ним.

Он ухмыльнулся в ответ, и она чуть приподняла юбку, показав две скрещенные под табуретом, ничем не примечательные ноги.

Алессандра отвернулась. Ей неприятно было видеть, как Гарри пялится на ноги рыжеволосой особы. Терпеть все это оказалось куда тяжелее, чем она предполагала. Наедине с Гарри ей было легче оставаться Элис Плоткин — он смотрел на нее точно так же, как раньше, когда на ней была модная, красивая одежда и хорошая косметика. Сидя в машине, болтая обо всем и ни о чем, Алессандра чувствовала, что для него не имеет значения ее внешность. Временами ей даже удавалось забыть, что у нее уродливая стрижка, так как Гарри улыбался ей с искренней симпатией, как будто она и вправду ему нравилась и не казалась потерянной и напуганной.

Неожиданно что-то ткнулось ей в руку. Алессандра подняла глаза и увидела Гарри, стоящего рядом с ней с двумя кружками пива.

— Сядем за столик? — прокричал он, стараясь перекрыть шум.

Алессандра кивнула, с досадой замечая, что взгляд рыжеволосой неукоснительно следует за ними.

Убранство заведения состояло из нескольких грубо сколоченных деревянных столов и стульев; покрытые пленкой грязи и жира зеркала довершали общий вид зала.

Гарри поставил пиво на стол поближе к выходу и отодвинул один из стульев.

Алессандра села и тут же повернулась к нему:

— Вы не должны этого делать.

— Чего? — Он не спеша опустился на свой стул. От него пахло удивительно приятно, хотя он и не опрыскивал себя лосьоном после бритья.

— Вы не должны оказывать мне знаки внимания, отодвигать стул или открывать двери, — сказала Алессандра. Гарри внимательно посмотрел на нее:

— Вы считаете, что Элис Плоткин не заслуживает, чтобы с ней обращались уважительно?

— Но ведь предполагается, что она невидима.

— Да, но не для меня.

И снова ей показалось, что тепло его глаз согревает ее. Алессандра вдруг почувствовала, что сейчас он прижмет ее к себе и поцелует. Прежде она даже не предполагала, что можно чего-нибудь хотеть так сильно. Во всяком случае, сейчас она ждала этого больше всего на свете.

Стричь его было для нее сущей пыткой. Гарри сидел без рубашки, повязка опоясывала его торс; по-видимому, он и думать забыл о сексе. Она касалась твердых мышц у него на плечах и спине, при этом не слишком убедительно объясняя, что стряхивает с них волосы. Прикасаться к Гарри для нее было все равно что подвергаться действию электрического разряда; его волосы были густыми и мягкими, а кожа казалась шелком, обтягивавшим сталь.

Шелк. Шелковистая кожа. Шелк водолазки. О Господи! От мысли о Гарри, облеченном в шелковую водолазку, у нее закружилась голова.

Тот факт, что он носил шелковую водолазку и шелковое нижнее белье, по правде говоря, не удивил ее. Был смысл в том, что под его грубой мятой одеждой скрывалась гладкость и мягкость шелка.

Она удерживала его взгляд, и казалось, это длилось вечность. Невольно Алессандра вспомнила их первый поцелуй, и от предвкушения у нее снова началось головокружение.

Гарри пошевелился, но вместо того, чтобы склониться к ней и поцеловать ее в губы, снова откинулся на спинку стула. Теперь он не смотрел на нее, а оглядывал зал, потом заглянул в свою кружку с пивом, даже отпил из нее глоток и тут же начал барабанить пальцами по столу в такт оглушительной музыке.

Алессандра попыталась проследить за взглядом Гарри и понять, что же его отвлекло, как вдруг в зеркале увидела свое бледное ненакрашенное лицо. Волосы ее выглядели ужасно, и все в ней было ужасно. Неудивительно, что ему не захотелось поцеловать ее.

Но то, что она так выглядела, в конечном счете было хорошо для нее, напомнила себе Алессандра. Ей не следовало забывать об Айво — в его глазах она однажды увидела свою смерть. Тогда он целил ей прямо в голову. Если бы здесь оказался Айво, она бы уже была мертва. Но ведь где-то он существует и, возможно, в эту минуту разыскивает ее. Позволить ему найти и убить ее было бы скверной шуткой. По сравнению с этим выглядеть плохо — не такое уж большое неудобство.

Гарри постучал по столу костяшками пальцев, и Алессандра испуганно посмотрела на него. Он указал на ее нетронутое пиво.

— Вы не собираетесь его пить?

Алессандра покачала головой и отодвинула кружку. Гарри взял ее и отхлебнул большой глоток, мысленно проклиная себя за то, что у него не хватило денег снять для них отдельные номера. Они уже достаточно долго пробыли в пути, и он мог позволить себе расслабиться: едва ли Айво ухитрился проследить за ними. Машина Гарри была самой простой и неказистой на всем шоссе. Он несколько раз сменил номера, выбирая их из своей коллекции в багажнике, и даже перекрасил машину, пока Алессандра сидела в салоне красоты и занималась своими волосами.