Шон покачал головой:

— Я не могу удовлетворить его.

Пейнтер помрачнел. Он просил разрешения на экстренный выезд в Германию, на место преступления, чтобы лично принять участие в расследовании. Теперь от злости и разочарования его ладони сжались в кулаки.

— Логан может остаться вместо меня, — попытался возразить он, — а я буду постоянно находиться на связи с начальством.

Лицо Шона помрачнело.

— Пейнтер, начальство — это ты и есть.

— Но…

— Ты больше не оперативник.

Чувства, захлестнувшие Пейнтера, должно быть, отразились на его лице столь явно, что Шон вздохнул и продолжил уже иным тоном:

— А знаешь, сколько раз я сидел в кабинете и ждал известий от тебя? Вспомни своё последнее задание в Омане. Я ведь думал, что ты погиб.

Пейнтер посмотрел на свой письменный стол, заваленный папками и документами. Что-что, а эти бумажки облегчения ему не принесут. Он никогда не думал о том, сколь мучительным могло быть порой подобное ожидание для его босса. Пейнтер тряхнул головой.

— Такова уж наша работа, — словно прочитав его мысли, сказал Шон, — и поверь мне, такое будет случаться постоянно.

Пейнтер поднял взгляд на экран. В животе у него поднялась тупая, непрекращающаяся боль.

— Ты должен верить в своих агентов, Пейнтер. Ты посылаешь их на задание, они пропадают, но ты все равно должен в них верить. Ты сам подбирал руководителя команды и её членов для этой операции. Ты веришь в то, что они способны достойно действовать в сложных ситуациях?

Пейнтер представил себе Грейсона Пирса, Монка Коккалиса и Кэт Брайент. Они были лучшими и самыми способными во вверенном ему подразделении. Если кто-то и мог уцелеть практически при любых обстоятельствах, то это они. Он верил в них и поэтому медленно кивнул.

— Так что позволь им действовать самостоятельно. Доверься им, как я доверялся тебе. Не натягивай поводья, и лошадь побежит быстрее. — Шон подался вперёд. — Все, что тебе сейчас остаётся, это ждать, когда они выйдут на связь. Это твоя обязанность, твой долг перед ними — находиться в полной готовности, чтобы откликнуться на их сигнал и оказать им любую посильную помощь. Для этого ты нужен здесь, а не в Германии.

— Я понимаю, — сказал Пейнтер.

Но легче у него на душе не стало. Боль, похоже, надолго поселилась за рёбрами и продолжала грызть его желудок.

— Ты получил мою посылку на прошлой неделе? Пейнтер посмотрел на босса, и на его лице появилась слабая улыбка. Директор прислал ему упаковку таблеток от изжоги. Поначалу Пейнтер счёл этот подарок шуточным, но теперь уже не был в этом уверен.

Шон откинулся в кресле.

— Это — единственное средство, которое способно приносить нам облегчение в нашем бизнесе.

Пейнтеру не оставалось ничего иного, кроме как признать правоту босса. Бремя руководителя — и впрямь нелёгкая ноша.

— Оперативная работа была куда легче, — пробормотал он.

— Ну, не скажи, — возразил напоследок Шон. — Если по большому счёту, то не всегда.

12 часов 10 минут (местное время)

Милан, Италия

— Заперто крепко-накрепко, — констатировал Монк. — Все в точности так, как сказал монсиньор.

Грей не мог не согласиться. До сих пор все складывалось наилучшим образом. Ему не терпелось побыстрее попасть внутрь базилики, забрать кости и убраться подобру-поздорову.

Они стояли на тротуаре в густой тени, которую отбрасывал непритязательный, выложенный красным кирпичом фасад базилики Святого Евсторгия, рядом с одной из боковых дверей. Над их головами возвышалась увенчанная крестом колокольня. Крохотная площадь, залитая беспощадным солнцем, была в эти минуты совершенно пуста.

Несколько минут назад здесь проехала машина муниципальной полиции. Она двигалась медленно и словно бы насторожённо. Все вокруг выглядело спокойно.

Последовав совету Кэт, они сначала тщательно осмотрели все, что находилось по периметру церкви, держась при этом на безопасном расстоянии. Грей, кроме того, использовал мощный бинокль, с помощью которого заглянул в несколько окон. Пять боковых молелен и центральный неф казались безлюдными.

Солнце все сильнее нагревало мостовую. Становилось жарко, но Грея не покидал противный холодок неуверенности. Действовал ли бы он с меньшей осторожностью, выполняя задание один?

— Ну что ж, приступим! — проговорил он.

Вигор шагнул к дверям и взялся за большое железное кольцо с выдавленным на нем крестом, но Грей успел остановить его со словами:

— Нет, мы войдём без шума. Так будет гораздо лучше. — Повернувшись к Кэт, он спросил: — Сможешь открыть?

Кэт опустилась на одно колено, а Грей и Монк встали позади неё, чтобы заслонить от посторонних взглядов. Осмотрев замок, она выудила из рюкзака связку отмычек, а затем с методичностью и умением заправского хирурга принялась за работу.

— Коммандер, — взволнованно проговорил Вигор, — вторгаться в церковь…

— Если вы официально направлены сюда Ватиканом, то это уже не может считаться вторжением.

Раздался металлический щелчок, и дверь приоткрылась примерно на два сантиметра. Кэт поднялась на ноги, убрала отмычки и закинула рюкзак за спину. Грей повернулся к стоявшим позади них.

— Мы с Монком войдём внутрь вдвоём, чтобы провести рекогносцировку. — Он протянул руку к воротнику, вставил в ухо миниатюрный наушник и щёлкнул по расположенному у горла микрофону. — При малейших признаках опасности немедленно оповещайте остальных по переговорному устройству. Кэт, останься с Рейчел и Вигором.

Грей снова постучал пальцем по укреплённому на воротнике микрофону, проверяя, работает ли он. Вигор сделал шаг вперёд.

— Я уже говорил вам, — сказал он, обращаясь к Грею, — что со священниками лучше говорить священнику, поэтому я иду с вами.

Грей поколебался, но затем решил, что монсиньор прав, и кивнул головой:

— Будь по-вашему, но только не лезьте вперёд. Держитесь все время позади нас.

Кэт не возражала против того, что её оставляют на посту у входа, а вот глаза Рейчел загорелись недобрым огнём. Заметив это, Грей пояснил, обращаясь к ней:

— Вы будете прикрывать нас в том случае, если дела пойдут не так, как нам бы хотелось.

Губы итальянки сжались в тонкую линию, но протестовать она не стала и кивком обозначила своё согласие.

Со вздохом облегчения Грей повернулся к двери и приоткрыл её ровно настолько, чтобы можно было проскользнуть внутрь. В тёмном вестибюле было прохладно. Двери, ведущие в неф, оказались закрыты. Ничего подозрительного не наблюдалось. Тишина, царившая в церкви, подавляла. У вошедших возникло ощущение, будто они оказались под водой, где не распространяются звуки, а все движения замедленны.