Итак, тот день начался с того, что я проспал.

– Разбудить некому было? – недовольно набрасываюсь я на мохнатых.

– Предупреждать надо, – обрубает собака и сразу же свинчивает в другую комнату.

– Ну, что ты в самом деле? Мы-то откуда знаем, во сколько у тебя запланировано пробуждение? – пытается примирительно решить вопрос кошка.

Я судорожно хватаю всё подряд: носки, штаны, рубашку.

– Марина во сколько ушла? – спрашиваю кошку, скача по спальне как гиббон.

– Ты спал… – невинно отвечает эта сволочь.

– Да уж не бодрствовал! Ёб вашу мать! Я время имею в виду.

– А мы что, вахтенный журнал ведём?

– Не пизди-ка ты, гвоздика! Вы всегда в курсе всего, а тут время сказать не можешь?

– Не, ну правда, не отсекла такой момент! Может, собака в курсах?

– Стрелки переводишь? Ты же знаешь, что она со мной не общается, когда я трудоголю.

– А ты попробуй найти нужные слова.

– Может, я без твоих советов справлюсь! А если, например, подвешу тебя над конфоркой и время узнаю с точностью до секунды!

– Это уже перегиб.

– В коллективе перегибы позволяют вскрыть конфликтную ситуацию и в конечном итоге помогают решить проблему.

– А что за проблема?

Конечно, эта засранка намекает на то, что проблема, в первую очередь во мне и ни в ком больше. Надо найти выход, чтобы не потерять лицо. Выход, естественно, был один:

– Сходи, спроси у собаки, а я пока оденусь.

Кошка удалилась, ворча. По её мнению я выбрал самый неправильный – человеческий, путь. Звериные тропы психологии оставались для меня неисповедимы.

Почистив зубы и наспех побрившись (естественно, порезавшись), я выскочил из ванны прямо на ждавшую меня кошку.

– За час до твоего пробуждения… сэр, – отчеканила она, и удалилась.

«Ну, Марина! Знала же, что у меня завтра, то есть сегодня, миллион важных встреч!» – догоняя кошку на пути в кухню, думал я.

– А мне кажется, что Марина правильно сделала, что не разбудила тебя, – прочитала мои мысли кошка.

– Почему?

– Ты когда много работаешь, то замыкаешься в контур, а тут встряхнулся и уже на себя похож.

– Про контур ты точно сказала.

– Во! Начинаешь обращать внимание на окружающий мир. Первый признак, что на правильном пути.

Но я почему-то не разделял её оптимизма. Теперь мне придётся ехать с превышением скоростного режима, а я этого не любил. Причём, получаться это будет подсознательно, несмотря на то, что, зная о такой своей слабости, я специально буду сдерживаться и стараться не особо давить на гашетку. Однако стоит чуть задуматься, и пожалуйста – на спидометре сотня с лихуем. Так всё и произошло, ну а раз день не задался, то тормознувший меня гаишник был закономерным продолжением. Лишившись пятихатника, я всё же добрался до офиса, опоздав всего на час. День начался.

Описывать его не хочу, уже делал это как-то, но тогда всё было легко и весело. А вот сегодня белыми играли обстоятельства, поначалу никем не воспринимаемые всерьёз. Обстоятельства – штука капризная, и чем они меньше и незаметнее, тем важнее их влияние на какой-нибудь ключевой момент. Так получилось, что сегодня по вине всяких таких «ненужных» мелочей за целый день ничего не сдвинулось с места. Я был зол как сто чертей, но на исход дела повлиять не мог. Со всех сторон мне докладывали, что:

– никак не могут договориться по цене – забыли учесть расходы по упаковке.

– экспедитор поменял тарифы – ну, об этом-то нельзя было не знать!

– вагоны пришли, но пол – полное говно. Надо чинить самим, потому что их и так достали за взятку, а других нет и не будет.

– получатели говорят, что много боя – естественно, много, когда вместо того, чтобы закрепить всё как следует, положили на это хуй. Одной рукой теперь надо лепить отказы, а второй ебать виноватых.

– не хватает людей – это всегда говорят, тут можно не слушать.

– в таможне проебали бумаги – уже неделю они их, якобы, ищут, а по факту, ждут денег.

И всё в таком духе.

Домой приехал уставший и неудовлетворённый. В моральном смысле. Марина уже приготовила ужин, что-то вкусное – ещё в лифте почувствовал. Тут же и вспомнил, что за целый день так и не пообедал. Дверь открываю – животные ходят с довольными рожами. Мне бы их заботы… Киваю кошке:

– Чё на ужин?

– Баранинка.

– А гарнир?

– За мацой в ОВИР.

Я успел дать ей несильный пендаль. Следующей появилась собака. Молча взглянула на меня, оценивая состояние, но ограничилась кивком головы. Видать, по её критериям я ещё не готов к нормальному общению.

Когда я, наконец, появился на кухне, Марина доставала из духовки огромную стеклянную латку. У меня сразу же усилилось слюновыделение. Поздоровались, я галантно чмокнул её в щёчку, дождавшись сперва, пока она радостно огласит мне вечернее меню.

– Дорогая, ты сегодня, впрочем, как и всегда, образец спокойствия и символ домашнего уюта.

– Может, мне не работать вовсе?

– Это по твоему выбору, только сама не выдержишь.

Это была правда, как-то уже мы поднимали этот вопрос, и инициатором был я, но Марина чётко обозначила позицию: работать ей нравилось. Правда, когда надоест, она с удовольствием воспользуется моим предложением.

– Ещё не время, – смеясь, отвечала она.

– А скажи мне, радость, что это ты меня сегодня не разбудила?

– Рука не поднялась, ты уже вторую неделю пашешь. Пусть, думаю, хоть сегодня поспит, перед выходными.

– А у нас завтра выходные?

– «У нас»? У всех, включая и тебя. А если ты забыл, то на завтра у нас запланирован театр.

– Что, прям с утра? – испугался я.

– Вечером, разумеется. Но сначала мне надо сходить к косметологу и в парикмахерскую. Тебе, кстати, тоже не помешает.

– Косметолог?!

– Парикмахер!

– Может, ещё в театр и зверьё подтянем? Пусть поаплодируют талантливым и самобытным актёрским дарованиям.

– Откуда в тебе столько сарказма?

– От жизни. У меня крайне интересная и насыщенная жизнь, особенно в последние пару недель. Вот и компенсирую, чем могу.

– Ну, по поводу того, что ты там чего-то можешь, это мне не рассказывай. Мне главное, чтобы ты сегодня вечером смог.

– Предлагаю перенести, в связи с эмоциональной истощённостью.

– Тогда ужин не получишь!

– Это шантаж, причём не прикрытый! Я буду жаловаться в Европейский суд по правам человека.