– С черной вдовой понятно, – щелкнул пальцами Киселев. – Но почему она заказала пять кинжалов? И притом, если Гриневич имеет отношение к медицине, она могла травить мужчин алкалоидом, как это делала Скобина.

– Ты же миллион раз говорил сам: у маньяков нет логики, – проговорила женщина. – У меня есть предположение только насчет пяти кинжалов. Возможно, это своеобразная месть пяти любовникам, которые в свое время оставили ее.

– Вот и подъехали, – Костя уже подруливал к соснам. – Если не ошибаюсь, нам по этой дорожке.

Зорина кивнула:

– Идемте быстрее.

Они направились к корпусу. За столом сидела та же женщина, которая встретила журналистку несколько дней назад.

– Здравствуйте, – сказала она Кате. – Вы, если не ошибаюсь, у нас уже были.

– Я не помню вашего имени-отчества, – отозвалась Зорина.

– Тамара Ильинична, – любезно подсказала та.

– Тамара Ильинична, нам нужна ваша подруга Клавдия Ивановна, – обратилась к ней журналистка.

Женщина покачала головой:

– Сегодня я ее не видела. Зайдите в отделение. Вроде бы Клава должна была быть на работе. Но я могу и ошибаться.

Журналистка повела оперативников по коридору. Вышедшая навстречу дама в белом халате удивленно посмотрела на них:

– Вам кого? Сейчас не часы приема.

Скворцов вытащил удостоверение:

– Полиция. Нам нужна ваша коллега Клавдия Ивановна Гриневич.

Дама наморщила лоб:

– Она сегодня не вышла на работу. Доктор попросил меня позвонить ей домой, но никто не взял трубку.

– И вы не поинтересовались, что с ней случилось? – удивилась Катя. Ее порой возмущало подобное равнодушие, тем более со стороны медиков.

– Такое с ней бывало, – пожала плечами медсестра. – И вообще она давно на пенсии и страдает гипертонией. Ей пора на покой, но за такую зарплату и с такими больными никто не хочет работать. Видите, к нам очередь не стоит.

– И она, когда не выходила на работу, никогда никого не предупреждала? – поразилась Зорина.

Медсестра уставилась на нее не очень доброжелательно:

– А вот это мне неизвестно и неинтересно.

– Понятно, – кивнул Павел. – А с кем она общалась?

– С дежурной, – зевнув, ответила медсестра.

– Не смеем больше вас задерживать, – с иронией произнес Киселев.

Медсестра никак не отреагировала на его ехидство.

– Всего хорошего.

Они вышли в холл, и Катя заметила:

– Самое печальное, что такие люди работают с больными, которые нуждаются в чуткости и понимании.

Костя усмехнулся:

– Она же тебе объяснила: очередь к ним не стоит.

– Да, все верно.

Зорина подошла к Тамаре Ильиничне:

– Ваша подруга сегодня не вышла на работу и никого не предупредила. Такое с ней часто случалось?

Тамара Ильинична вскочила со стула и прижала руку к груди:

– Никогда. Моя подруга дорожила этим местом. Ведь здесь она проработала всю жизнь. Если вдруг Клаве становилось плохо, поднималось давление, она звонила всем – от главврача до меня. Но просто не прийти – нет, это на нее не похоже. Я прошу вас поехать к ней домой, – ее голос задрожал. – Я чувствую: с ней случилась беда. Но вдруг ее еще можно спасти? Ей, наверное, стало плохо, и она потеряла сознание.

– Диктуйте адрес и телефон, – Костя достал блокнот и быстро записал координаты Гриневич.

– Она одинокая женщина? – поинтересовалась Катя на прощанье.

Тамара Ильинична отрицательно покачала головой:

– У нее есть сын. Но они в плохих отношениях. Вроде бы иногда он звонит ей. Но не каждый день, это точно.

– Спасибо вам.

Компания ринулась на стоянку, и вскоре «девятка» набирала скорость.

– Сейчас я позвоню нашим дорогим Прохорову и Сомову, – Павел достал мобильный. – Пусть узнают о ней все, вплоть до того, сколько у нее имелось любовников, – его пальцы ловко нажимали кнопки. – Привет, Петя. Бросай все и поезжай туда, где ты любишь бывать, то есть в психдиспансер. Постарайся разговорить дежурную Тамару Ильиничну и других и вытряси всю информацию о некой Клавдии Ивановне Гриневич. Мы подозреваем ее в убийствах. Пусть Леонид тебе поможет и соберет сведения по всем каналам. Все. Мы едем к ней. Новости сообщим.

Плечи Кати дрогнули, и это не ускользнуло от Киселева:

– Волнуешься?

– Да, – призналась женщина. – У меня нехорошее предчувствие.

– Думаешь, она уже пустила в ход четвертый кинжал? – поинтересовался супруг.

Зорина развела руками:

– Не знаю. Костя, прошу тебя ехать побыстрее.

– Взлететь, что ли? – удивился муж. – Сама видишь, какая пробка. Я, конечно, попробую проскочить через дворы, но не обещаю.

Впрочем, это ему удалось, и они подъехали к дому Гриневич и быстро взбежали на третий этаж. Дверь в квартиру была заперта, и они нажали кнопку звонка. Никто не спешил открывать.

– Надо вызвать участкового, и будем ломать дверь. – Скворцов повернулся к Диме: – Вот теперь потребуется твоя помощь. Узнай, где находится этот самый участковый, и приведи его сюда.

– Все сделаю.

На удивление, Радошнов справился с заданием довольно быстро. Выскочив на улицу, он обратился с вопросом к дворнику, и тот подробно объяснил, где сидит их участковый. Минут через десять Дима явился с крепким парнем лет тридцати. Полицейские показали свои удостоверения.

– Гриневич сегодня не вышла на работу и не отвечает на телефонные звонки, – пояснил ему Киселев. – Ее коллеги обеспокоены. Они обратились к нам. Женщина страдает гипертонией.

Участковый не стал ничему препятствовать:

– Вскрываем квартиру.

Он, как показалось друзьям, слегка надавил на дверь, и она тотчас поддалась.

– Замки – гнилье, – сделал вывод участковый. – Хорошо, ее не обворовали.

Коллеги вбежали в темную прихожую.

– Клавдия Ивановна, где вы? – крикнул участковый. Никто и не думал отзываться.

Костя прошел в комнату и громко позвал:

– Идите сюда. Она здесь.

Зорина ожидала увидеть медсестру лежащей на постели, но перед ее глазами вдруг возникло качавшееся на веревке тело. Павел и Костя кинулись вынимать женщину из петли. Участковый замер на месте:

– Она что, покончила самоубийством? Но зачем?

– Этого мы не знаем.

Зорина подошла к письменному столу с облупленной поверхностью. На нем лежал листок бумаги с напечатанной фразой: «Простите меня, люди, за все мои злодеяния. Не осудите Валерика. Клавдия».