– Попробую, – ответил Херберт, – но что насчет тебя? Ты в одиночку побивал дивов, а сейчас вообще взрослый! Если выказывал чудеса с простой дубиной в руках, то что сможешь, когда у тебя боевой топор?

Ютланд прервал:

– Погоди, погоди!.. Я не хочу ввязываться ни в какие войны между людьми.

– Что так?

– С дивами, – пояснил Ютланд, – дело другое. Тем более даже не знаю, из-за чего все это у вас тут… Может быть, правда на их стороне?

– Ютланд, – вскрикнул Херберт оскорбленно.

Ютланд двинул плечами.

– Мне с детства твердили, что надо быть на стороне правды, пусть даже выгоды больше на стороне кривды.

Мелизенда проговорила рассудительно:

– Давайте поговорим спокойно.

– Спокойны только покойники, – буркнул Херберт. – Но с ними не поговоришь.

– Из-за чего, – поинтересовалась она, – все началось?

Херберт взглянул на нее, потом на Ютланда, тот сказал успокаивающе:

– Она дурная, но умная девочка. У нее были умные наставники.

– Не из простых? – поинтересовался Херберт.

Ютланд отмахнулся.

– Здесь простая гусятница. Но для гусятницы умная.

Он вздохнул, лицо потемнело.

– Все началось давно… Когда-то эти земли принадлежали племени гелонов. Затем гелоны, постепенно расселяясь, передвинулись в более плодородные земли, тогда ничем не занятые. Там обустроились и жили несколько сотен лет, выстроив большие города и сотни, если не тысячи сел и деревень. И так бы и оставалось, но с севера надвинулись воинственные орды кочевого народа. Бедные, голодные, плохо вооруженные, но их было больше, чем песчинок в пустыне, и больше, чем капель воды в океане!..

– Представляю, – сказал Ютланд. – Но ты местный, разве не так?

– Местный, – подтвердил Херберт, – но в молодости я уходил в странствиях очень далеко. Однажды в землях этих новых гелонов встретил Верного, он тогда был совсем молод, но уже командовал большим отрядом. Верный дважды спас мне жизнь, когда мы дрались с болотными дивами!

Полог шатра отлетел в сторону, через порог шагнул рослый воин, немолодой, с висячими усами и бритым подбородком, суроволицый и с мешками под усталыми глазами.

– Не преувеличивай, – сказал он и, обращаясь к Ютланду и Мелизенде, добавил: – Он бы и сам сумел, я только немного помог. Меня зовут Верным, потому что верен клану и народу, а ты, как я понял, тот самый Ютланд, брат Придона?

Он опустился по ту сторону стола на лавку, тяжелые натруженные руки положил на столешницу, как и Ютланд.

Ютланд кивнул.

– Так что у вас случилось?

Верный потемнел лицом, голос стал сдавленным и хриплым:

– Они шли и шли, и сколько бы мы их не уничтожали, меньше их не становилось.

– А ряды гелонов постепенно редели, – вставил Херберт.

– Мы сражались долго и мужественно, – подтвердил Верный. – Кочевники несли огромные потери, но давили массой, и мы в конце концов начали отступать шаг за шагом, оставляя врагу наши возделанные земли.

Ютланд сказал с сочувствием:

– Насколько понял, сейчас вообще те земли потеряли?

– Почти все, – громыхнул Верный тяжелым голосом. – Правда, треть удержали в своих руках, но сами не уверены, что надолго. Кочевники выдохлись, но для них это только передышка, скоро в седла боевых коней поднимутся дети погибших, и снова будет натиск. Потому наш тцар Святогор принял решение вернуться на прежние земли, здесь горная цепь защищает от вторжения кочевого народа, а единственный узкий проход защищать легко, да и тот можно перекрыть стеной.

Ютланд покосился на молчащего Херберта и притихшую Мелизенду.

– А сейчас из-за чего столкновения? – уточнил он. – Местные не горят желанием отдавать вам эти земли?

Верный кивнул.

– За это время здесь тоже сменилось несколько поколений. Местные себя называют мусагетами, о гелонах забыто. Знают только летописцы. Так что для них мы почти захватчики, как им ни объясняй, что мы один народ…

– Но войны пока нет?

– Начались стычки, – ответил он угрюмо. – Сперва было ничего, когда сюда прибыли наши первые обозы, но когда народу стало больше и больше, тогда и началось… Поначалу на бытовом уровне, потом схватки с местной охраной.

Он вздохнул, со злостью сжал и тут же в бессилии разжал кулаки. Все молчали, наконец Ютланд проговорил задумчиво:

– Вторжение, пусть для вас это возвращение на свои законные земли, для местных все равно вторжение. Это грабежи, насилие, драки… Что говорит местный тцар?

– До него, наверное, еще не дошли вести. Здесь земли великого князя Гостослава.

– А он?

Верный ответил невесело:

– Пока старается как-то договориться с нашими, но те говорят, что это их земли, которые никому не продавали и не отдавали, потому возвращаются на свои поля.

– Но ты же их вождь?

Верный чуть развел руками на столе.

– Да, но я воинский вождь. Мне все обязаны подчиняться во время войны и сражений, а сейчас вроде бы не война, мы же вернулись на свои старые земли, на старую добрую родину… Мы – вольные гелоны, у каждого клана и племени свои вожди. Наша беда, как теперь вижу, что мы, ушедшие на новые земли, не забывали о своей родине! А те, кто остался, о нас сразу забыли. И теперь мы для них чужаки, что хотят отнять у них поля и огороды! Но мы будем сражаться, у нас нет другого выхода. Мы не можем вернуться, там погибнут все, даже малые дети.

Некоторое время молчали, в шатер вошел один из воинов, опустил на середину стола кувшин с вином и расставил перед всеми по кружке.

Ютланд покачал головой, не до вина, поднялся.

– Хорошо бы переговорить с великим князем, – буркнул он.

Мелизенда молча и с достоинством поднялась, чувствуя, как Верный и Херберт провожают ее взглядами, неспешно вышла следом за Ютландом, контролируя каждое свое движение.

В сторонке от шатра Ютланд, обняв Алаца за шею, что-то нашептывал ему на ухо. Алац сочувствующе сопел и легонько кивал. Хорт поглядывал на обоих ревниво и недовольно.

– Что надумал? – спросила Мелизенда.

Ютланд повернулся в ее сторону.

– Пока ничего. А ты?

– Ты мужчина, – напомнила Мелизенда. – Ты должен решать. А я всего лишь женщина, мы только подсказываем, какое решение верное, а какое нет. А также прочие мелочи, типа куда идти и что делать.

Он сдвинул плечами.

– Обе стороны правы. Как правы оба оленя, что бьются за самку насмерть. Наверное, только так и надо.

– Ты что несешь?