– У нас, скорее, базар принесли бы ко мне, чем меня пустили бы туда… Но и базар не принесут, что обидно! Скажут, неприлично молодой девушке моего положения бывать в таких местах. Хотя не понимаю, что здесь непристойного… Ой, вон там такие забавные игрушки!

Он посмотрел на нее с иронией:

– Еще играешь в куклы?

– У женщин они есть всегда, – сообщила она сердито. – И нечего над нами улыбаться!

Она подошла к широкому столу под навесом, толстый мужик с добродушным лицом широко улыбнулся:

– Что изволите?

Она не отрывала жадного взгляда от множества тесно расставленных тряпочных и глиняных кукол, фигурок воинов, дивов, страшных чудовищ, все такие яркие, красочные, одни веселые и смешные, другие страшные, мрачные, угрожающие…

– Как у вас красиво, – сказала она продавцу.

Она оглянулась на Ютланда за поддержкой, тот пробормотал:

– Наверное, не знаю. Нас отучают от игрушек в раннем детстве, даже и не помню когда, а у вас играют и взрослые?

– Только женщины, – уточнила она. – А женщины никогда не становятся взрослыми до конца, хотя такое обычно говорят про мужчин.

– Остаются дурочками?

– Детьми, – сказала она сердито. – Ты зачем такой злой?.. Посмотри, какая красивая! А синющие глаза?

Она повернулась к продавцу, тот слушал их с улыбкой взрослого человека, понимая и даже сочувствуя Ютланду, но признавая и правоту его спутницы, так как сам в возрасте застарелой женатости и уже обзавелся мозолистым опытом общения с женщинами.

– Одна монета, – сообщил он. – Из Куявии привезли, там лучшие мастера.

– В Вантите лучше, – отпарировала она, – но там другие, не такие дикарские яркие… Я эту возьму. Ютланд, расплатись!

Торговец охнул, всмотрелся в ее скромного спутника.

– Что? Этот мрачный юноша и есть тот самый герой, что вернул честное имя нашему благородному Корвину? Прошу вас, сделайте мне великое одолжение, примите эту куклу в дар!

Мелизенда довольно заулыбалась. Ютланд нахмурился.

– Да чего там… Мы заплатим…

– Нет-нет, – возразил торговец. – Зато я буду всем рассказывать, что однажды в мою лавку заглянул сам Ютланд!

Мелизенда проворковала:

– Мы принимаем дар. Спасибо. Можете упомянуть, что куклу великий Ютланд выбрал в подарок своей невесте Мелизенде, принцессе тцарства Вантит!

Торговец ахнул, глаза округлились, а Мелизенда, захватив куклу, милостиво улыбнулась и вышла из-под навеса.

– Что случилось? – спросил Ютланд шепотом. – Ты впервые призналась, что принцесса.

– Мы же прямо отсюда в Вантит, – напомнила она. – К обеду будем там? Мне так часто снилось, как летим на твоем крылатом коне!.. Это потрясающе!.. А ты заметил самое интересное?

Ютланд насторожился:

– А что надо было заметить?

Она сказала с торжеством:

– Тебя впервые назвали просто Ютландом, не добавив «брат Придона»!

– Наверное, – предположил Ютланд, – торговец не знал.

– Нет-нет, – горячо запротестовала Мелизенда. – Это значит, что ты сам по себе уже герой!.. Уже нет нужды упоминать, чей ты сын и брат, чтобы отблеск их славы пал и на тебя. Ты уже Ютланд, тот самый, слышал?

Он нахмурился, пробормотал с неловкостью:

– Это ты куда-то не туда забралась.

– Ютланд, – повторила она с удовольствием. – Как он сказал, как это сказал! Надеюсь, в Вантите не придется кого-то убивать, чтобы твое имя запомнили.

Он напомнил:

– Ты же сказала, там начинается что-то недоброе.

– Может, – ответила она с сомнением, – и не начнется. Ты сильнее всех известных героев, знаешь?.. Это отрезвит наших врагов. Ой, а в этой лавке красивые штучки! Посмотрим? Ну, пожалуйста!.. Я же больше никогда такие не увижу! А эти оставлю в своей спальне, как память об этих безумных днях!

Он сдвинул плечами.

– Посмотри.

Мелизенда свернула к прилавку, а он вышел из-под навеса, солнце в зените, и жаркие лучи падают отвесно, растекаясь по голове и плечам как капли расплавленного металла.

Через базар, расталкивая народ, двигаются в его сторону могучего сложения стражники, а в середине их группы рослая женщина, слегка располневшая, но сохранившая следы былой красоты.

Вперев в Ютланда холодный взгляд, она сказала надменно:

– Я хочу, чтобы ты выполнил мое поручение…

Ютланд посмотрел хмуро и отвернулся. За спиной услышал возмущенный вскрик, тяжелый топот сапог. Крепкая рука с цепкими пальцами грубо ухватила его сзади за плечо.

– Не смей отворачиваться, – проревел лютый голос, – когда с тобой изволит говорить княгиня Волоцкая!

Ютланд повернулся, на него с лютой гримасой уставился крупный мужик в доспехах. Голова почти квадратная прямо на плечах, широких, толстых и устрашающе бугристых, а сам похож на быка, поднявшегося на задние копыта.

Второй встал с ним рядом, такой же громадный, будто одноутробный брат, а за их спинами Ютланд увидел ту самую княгиню, что смотрит на него с высокомерной злобой.

Ютланд, не сбрасывая руку с плеча, быстро ухватил его и соратника за головы и ударил одна о другую. Хруст прозвучал такой, словно раскололись два валуна.

Он отшвырнул безжизненные тела, оба рухнули под ноги ошеломленной и застывшей в ужасе княгине. Из разбитых черепов брызнула и начала растекаться широкими струйками кровь.

– Это ты их убила, дура, – сказал он дрожащим от внезапной ярости голосом и, отвернувшись, пошел обратно в лавку.

Мелизенда там купила совсем уж дурацкие бусы, они все дурацкие, но она выбрала совсем дурацкие, более дурацкими могут быть только серьги в ушах, но у нее, к счастью, этой дури нет, вскинула на него счастливый взгляд ясных лучистых глаз.

Он сразу ощутил тепло в груди, а неприятный осадок от стычки испарился.

– Все-все, – заверила она быстро. – Не хмурься. Выбрала, купила, сейчас едем!.. Никаких остановок.

Он вышел с нею, перед ними в ужасе расступались, но Мелизенда не очень-то обратила внимание, привыкла, там в ее Вантите ей уступают дорогу еще почтительнее, еще и кланяются, но тут люди простые, просто поспешно убираются с их дороги…

Ютланд искоса поглядывал на княгиню, осталась на том же месте и, как он и предполагал, застыла ошеломленная, потрясенная и непонимающая, как это все случилось, она же княгиня, как смеет кто-то не слушаться…

Она перехватила его взгляд, надменно вскинула голову, но на ее лице увидел странно затравленное выражение, как у лани, загнанной в угол злыми собаками.