— Проезжай скорей, сейчас взорвём!

— Как это взырывём? — спросила Фаина, высунувшись из машины (говорила она с невозможным акцентом).

— А так и взорвём, — смеясь, ответил ей молодой красноармеец, — подожжём вот шнур и взорвём.

Фаина была уже на земле:

— Тебе что, очумела? Мать твою!.. У меня там ещё два машин раненых остался, а ты взырывать! Ты хочешь раненый фашистам отдавать, да? — наступала Фаина на молоденького сержанта, которому было поручено минирование и взрыв моста.

— Да пойми ты, дурья твоя башка, у меня приказ в 9:00 взорвать мост, — кричал тот, показывая на часы.

— Взырывать будешь, когда я скажу. Ну, ты, — обернулась Фаина к своему шофёру, — давай назад, — и она выхватила пистолет. — Сдавай на мост!

Шофёр попятил машину, и через полминуты она стояла уже на середине моста.

— Куда ты, чёрт! — закричал сержант, готовясь поднести зажигалку к концу бикфордова шнура.

Фаина пробежала мимо сапёров к машине и встала рядом с ней:

— Вот, теперь взырывай, попробуй! Там, — показала она на машину, — 12 человек раненый лежит, и я с шофёром, ну взырывай, взырывай! — кричала она.

Сержант в недоумении остановился, окружавшие его сапёры предложили силой утащить Фаину с моста, но как только они двинулись с места, девушка навела на них свой пистолет и крикнула:

— Не подходи, я хорошо стреляй, продырявлю глупый башка.

Они в нерешительности остановились. В этот момент из леса выскочили две отставшие санитарные машины и полным ходом понеслись к мосту. Фаина села в кабину и приказала шофёру съехать на берег, а когда через несколько минут остальные машины к ним присоединились, она снова высунулась из кабины и крикнула:

— Эй, сержант, взырывай мост-то! Чего ждёшь? Смотри, фашисты в плен возьмут, — и засмеявшись, приказала ехать в медсанбат.

В батальоне она доложила только о том, что у шофёра Ванечки не вовремя спустил баллон, и что ему за это надо дать наряд вне очереди. Но в первой машине находился раненый инструктор политотдела дивизии, он слышал и видел всё, что произошло на мосту. Письменно он доложил об этом начальнику политотдела, и по его ходатайству Фаина была награждена медалью «За отвагу». Это была первая награда в медсанбате. Правда, пока пришёл только приказ о награждении, саму медаль вручили гораздо позднее, но в тот период времени, во время отступления, наград удостаивались очень редко.

Прибыл новый командир медсанбата, военврач третьего ранга Васильев. Это был кадровый военный, служивший до войны старшим врачом пехотного полка в Ленинграде. На одном из мест временной дислокации медсанбата в каком-то лесу, когда Борис, пользуясь небольшим затишьем в поступлении раненых, вечером сидел около операционной палатки на замшелом пеньке и с наслаждением курил, к нему подошёл какой-то военврач, совершенно незнакомый, назвал его по имени и отчеству и заявил:

— Я ваш новый командир медсанбата, моя фамилия Васильев. Я надеюсь, что мы сработаемся. Как мне сказали в санотделе армии, а также подтвердил и начсандив товарищ Исаченко, ведущий хирург медсанбата, врач второго ранга Башкатов заболел. Пока он не выздоровеет, вы будете его замещать, ну и, конечно, командовать своей ротой. Я скажу прямо, в хирургии я ничего не смыслю, в этом деле буду полагаться на вас. Если вам будет нужна какая-либо помощь административного порядка, в любое время обращайтесь ко мне. Сейчас появилась возможность отдохнуть?

— Да, — ответил Алёшкин, — раненых пока мало, вот и удалось перекур устроить.

— Ночью начнём передислокацию на новое место. Теперь уже за нашу старую границу, почти к самому Ленинграду, — грустно сказал Васильев. — Ну, да по этому поводу я ещё дам команду, а пока отдыхайте, — и, козырнув Борису, он ушёл.

Помимо смены командира медсанбата, за этот отступательный период в дивизии произошли изменения более существенные и важные. Но личный состав батальона, до предела загруженный работой, не имел ни времени, ни возможности о них узнать, и они стали предметом обсуждения и толков только тогда, когда медсанбат оказался в районе Авволова, где и обосновался на более или менее длительный срок. Пользуясь правом повествователя, мы расскажем об этих переменах сейчас.

Во-первых, почти одновременно с заменой бывшего командира дивизии вместо раненого комиссара дивизии прибыл новый. Как мы помним, генерал, назначенный ещё в Софрине, в военном отношении был, очевидно, не особенно хорошо подготовлен, ведь он умудрился потерять свой штаб, а, следовательно, и управление дивизией в первый же боевой день. Вместо него назначили полковника из пограничников, но и ему на этой должности удалось продержаться всего около десяти дней. В одном из арьергардных боёв, где, пытаясь дать возможность дивизии оторваться от врага, отчаянно сражалась часть 41-го полка, новый командир дивизии принимал личное участие, был тяжело ранен и эвакуирован в Ленинград. Некоторое время дивизия вообще не имела командира, его заменял молодой майор, начальник штаба Юрченко. Перед прибытием медсанбата в район Авволово в дивизии появился новый командир, полковник Климов — кадровый военный, командовавший до войны полком где-то под Псковом. В медсанбате о его назначении узнали сразу, потому что его жена-врач, прибывшая в дивизию вместе с ним, была назначена в батальон.

За это же время произошли большие перемены и в командном составе полков: некоторые командиры и врачи погибли в боях, многие были ранены. Одним словом, 65-я cтрелковая дивизия подошла к старой границе почти в половинном составе, где наконец-таки её сменили свежие соединения, уже прочно подготовившие и сумевшие, как известно, удержать оборону на этом рубеже до конца блокады Ленинграда.

В тяжёлых отступательных боях дивизия потеряла не только значительную часть людей, но и большую часть артиллерии, транспорта, боеприпасов и продовольствия. Единственным подразделением, сумевшим почти полностью сохранить всё своё имущество, оказался медсанбат. И как сказал на совещании начальник политотдела дивизии, это произошло благодаря мужеству и энергии всего личного состава батальона и, прежде всего, врачей, командовавших его подразделениями.

Так или иначе, медсанбат наконец-таки остановился, причём остановился так, что ему не нужно было сразу же принимать большое количество раненых. Он мог спокойно развернуться и привести своё хозяйство и людей в порядок.

Новый командир дивизии через начсандива Исаченко приказал выдвинуть вперёд, километра на четыре от основного расположения батальона, особый отряд, который должен был принимать на себя небольшой поток раненых, поступавших из частей. Они всё же могли быть, ведь дивизия не ушла куда-то в тыл на отдых, а находилась во втором эшелоне обороны, и её личный состав мог нести потери от артиллерийского и даже миномётного огня.

После небольшого совещания, проведённого командиром медсанбата Васильевым, решили в этот отряд выделить три палатки