Убийца не мог отвести взгляда от гиганта-детектива, который так спокойно и уверенно обращался к ним. Он невольно спрашивал себя, смог ли бы он сам держаться с таким достоинством, окажись он в подобной ситуации. Что уж говорить об Алексе Кроссе, гребаном черномазом гении, который так напоминал ему собственного отца – тоже полицейского.

Нет, это они должны брать с него пример, а ему у них учиться нечему.

– Если у кого-нибудь есть вопросы, – закончил Сэмпсон, – задавайте их прямо сейчас. – Любые. По-моему, самое время и место для этого. Говорите, молодые люди.

Убийцу так и подмывало выбросить вверх правую Руку и предложить полиции какую-нибудь реальную помощь. Чтобы не поддаться этому искушению, он подсунул ладони под ягодицы и придавил пальцы к сиденью.

Я случайно видел кое-что в Гарфилдском парке, сэр. Наверное, я знаю, кто убил тех двух детишек утяжеленной восемнадцатидюймовой бейсбольной битой, сэр.

А если по правде, сэр, то это я убил тех детишек, сэр. Это я – убийца детей. Попробуй поймать меня, жалкая задница!

Не спорю, ты гораздо больше меня. Только я гораздо умнее.

Мне всего тринадцать лет, а я уже подаю такие надежды! Подожди немного, скоро я повзрослею. Что, съел, мать твою?!..

Я лежал на кушетке в обществе кошки Рози и целого хоровода самых разнообразных кошмаров. Наша Рози – рыжевато-бурая красавица абиссинской породы. Она немного диковата и независима, прекрасно сложена и любит рыскать по углам, доказывая этим то, что, как и все кошки, является превосходным охотником. В ее движениях угадывается кровь предков – огромных африканских кошек-хищников. Она появилась у нас неожиданно одним воскресным утром. Просто вспрыгнула на окно, зашла в дом и решила остаться.

– Ты не собираешься так же внезапно бросить нас, Рози? Мол, как пришла, так и уйду, верно? – обратился я к нашему маленькому тигру. Рози презрительно встряхнулась всем телом, словно хотела ответить:

– Какой же ты зануда! Никуда я от вас теперь не денусь. Я же стала членом семьи!

Мне никак не удавалось заснуть. Даже уютно мурлыкающая рядом Рози не помогала расслабиться. Тело мое изнывало от усталости, казалось, что зудят даже кости, но мозг при этом лихорадочно и неутомимо работал. Однако я не считал овец до тысячи, чтобы постараться заснуть. Я считал убийства. Часов в десять я решил прокатиться на машине, чтобы немного проветриться и отвлечься. Может быть, тогда энергетические потоки моего тела придут в гармонию с духом. Или обострится интуиция и поможет мне в раскрытии загадочных убийств.

Я ехал с приспущенными стеклами, несмотря на то, что на улице было достаточно холодно: термометр показывал минус три.

У меня не было заранее намеченного маршрута, но подсознательно я чувствовал, куда меня занесет. Вот к чему приводит длительная психиатрическая практика!

Подробности обоих дел об убийствах, которыми я занимался, постоянно вертелись у меня в голове. Теперь они казались мне двумя параллельными прямыми. Я снова и снова вспоминал беседу с контрактником-убийцей из ЦРУ Эндрю Клауком, пытаясь нащупать хоть какую-то связь между его словами и убийствами, совершенными Джеком и Джилл. Мог ли один из «призраков» действительно оказаться Джеком?

Неожиданно для себя я очутился на Нью-Йорк-авеню, которая одновременно является шоссе номер 50, выходящим на Джон Хэнсон хайвей. В этих краях, в округе Принс-Джордже, обитала Кристина Джонсон. Я знал ее точный адрес, так как заглянул в протокол допроса, составленный первым детективом, беседовавшим с ней относительно убийства Шанел Грин.

«Нет, это какое-то безумие», – думал я, тем не менее, направляясь в пригород Митчелвилл.

Накануне вечером мы разговаривали с Деймоном о его школьных делах и незаметно переключились на учителей. Разумеется, я аккуратно перевел беседу на личность директора школы. Однако, Деймон сразу раскусил мой маневр и заулыбался, словно маленький тасманийский дьявол, каким иногда он умеет становиться.

– Она ведь тебе нравится, да? – спросил он, и в его глазенках запрыгали огоньки. – Правда, нравится, папочка? Она всем нравится. Даже Нане, которой не нравится никто. Она говорит, что миссис Джонсон как раз тебе подходит. Ну, нравится же, да?

– А почему она не должна мне нравиться? – пытаясь казаться безразличным, пожал я плечами. – Но не забывай, она ведь замужем.

– Это ты не забывай, – парировал сынишка и рассмеялся, почти как Сэмпсон.

И вот теперь в уже относительно позднее время я мчался по пригороду. Что, черт возьми, я делаю? О чем я думаю? Может быть, то, что я слишком много времени уделял сумасшедшим, отразилось на мне, и я сам немного рехнулся? Или действительно меня вел туда инстинкт?

Я увидел указатель поворота на Саммер-стрит и направил машину туда. Мертвую тишину прорезал визг покрышек. Красота пригорода, даже ночного, вызывала восхищение. Все улицы были ярко освещены, украшены разноцветными гирляндами и прочими атрибутами рождественского праздника. Высокие бордюрные камни защищали белые тротуары от воды. На всех углах возвышались фонари, выполненные в колониальном стиле.

Я размышлял над тем, не трудно ли Кристине Джонсон каждое утро покидать этот милый и уютный, такой безопасный анклав и отправляться в школу на юго-востоке Вашингтона. Также меня интересовали ее персональные «демоны»: почему она постоянно задерживается допоздна на работе и что из себя представляет ее муж.

Вскоре я увидел знакомую темно-синюю машину Кристины, припаркованную возле большого кирпичного дома. Сердце мое екнуло в груди, и я возвратился к реальности.

Я проехал дальше, минуя ее дом, а потом остановился и погасил фары. Пытаясь избавиться от гудения в голове, я уткнулся бессмысленным взглядом в сияющую задницу чьего-то новенького «форда», оставленного прямо на улице.

Я пялился на белый «эксплорер» минуты полторы: ровно столько времени понадобилось бы, чтобы угнать его, если бы хозяин бросил машину где-нибудь у нас, на юго-востоке.

Приходилось сознаться, что доктор Кросс частенько осуждал поступки Алекса Кросса. Вот и сейчас мое поведение можно было назвать неадекватным. Мчаться черт знает куда среди ночи, а потом припарковаться в темном переулке и ждать невесть чего – над этим стоило задуматься.

Неожиданно мне пришли на ум несколько плоских шуточек, вроде: «Испугайся один раз, но на целый день», «Ты никак не расстанешься со вшивым детством», «Если ты чувствуешь, что счастлив, значит, ты не в порядке» и тому подобных.

Я продолжал сидеть в темноте, прислушиваясь, то к театральным вздохам, то к громким дебатам в своей собственной голове. Обоняние щекотал аромат хвои, смешанный с запахом дыма из какой-то трубы, проникавший через опущенное стекло. В остывающем моторе слышалось мелодичное звяканье. Эта местность мне была немного знакома: здесь проживали преуспевающие доктора и адвокаты, проектировщики садовых интерьеров, профессора из мэрилендского университета и несколько семей отставных офицеров с авиабазы Эндрюз. Все – очень милые люди, живущие в комфорте и безопасности. Победитель драконов здесь был ни к чему.