В голове трех колонн полка на прорыв должны были идти три сводные передовые группы в составе: пограничники заставы, расположенной в Тереспольском укреплении, остатки разведроты и саперы, под общим командованием командира заставы лейтенанта Кижеватова. Саперы должны были убрать все мины и заграждения на пути, а пограничники и разведчики – выявить и уничтожить все уцелевшие огневые точки противника.

Следом должны были двигаться главные силы – в центре сводная опорная рота при 2 полковых и 8 ротных минометах, 6 «максимах», 9 противотанковых ружьях, 2 огнеметах и две штабные группы с командиром полка и начартом. Опорная рота под командой старлея Баландина должна будет давить выявленные разведчиками огневые точки. На флангах – 2-я и 3-я роты 2-го батальона. Задачей главных сил было добить оборону противника, если у передового отряда не хватит на это огневой мощи. Командир главных сил – комбат-2 старлей Галицкий. Подполковник Иваницкий со своей штабной группой должен будет корректировать огонь поддерживающих средств из крепости.

Во втором эшелоне по центру должна двигаться санрота с колонной невооруженных ходячих раненых в количестве 240 человек и обоз из 78 вьючных лошадей. С флангов обоз и санроту прикрывают 2-я и 3-я роты 1-го батальона. Командир второго эшелона – комбат-1 старлей Фомин. В арьергарде следует сводная рота из артиллеристов – 240 бойцов под командой заместителя Иваницкого Шапкина. Всего на прорыв шли 1120 бойцов и командиров, считая невооруженных раненых.

Дым от очагов возгорания тем временем заметно загустел. Видимость теперь не превышала ста метров. Гаврилов вырвал из блокнота еще одну страницу. Написал: «Начали!» – и отправил второго связного в штаб. На его наградных «Командирских», полученных от командарма за успешные батальонные учения в прошлом году, было 23 часа 17 минут. Через шесть минут из казематов на берег Мухавца вылезли бойцы и начали натягивать тросы паромных переправ. Выше их по течению из-под маскировочных сеток от берега отчалили паромные плоты. Посмотрев на налаживающих переправы бойцов, комполка спустился с груды развалин и полез через кирпичные завалы и воронки к входу в штабной бункер.

В вечерних сумерках саперы сняли заграждения и мины во внешнем рву на правом фланге Волынского укрепления. С наступлением темноты они начали скрытно разминировать минное поле на нейтральной полосе. Несмотря на войну, обстрелы и бомбежки, выкошенная в середине июня трава под временами выпадавшими благодатными июньскими дождиками за две недели поднялась выше колена. Продвигавшиеся ползком саперы не были заметны немцам даже в свете регулярно запускаемых ими ракет. Тем не менее осветительные ракеты сильно замедляли работу саперов. Разминирование заняло почти час драгоценного времени.

По расчетам штаба, перед Волынским укреплением не должно быть больше одного сильно потрепанного батальона 34-й пехотной дивизии. За предшествующие дни эта дивизия потеряла не менее половины боевого состава, причем ее главные силы были сосредоточены в развалинах Кобринского укрепления. Танки 3-й танковой дивизии также были сосредоточены против Кобринского укрепления. Неизвестной величиной были мотопехотные полки танковой дивизии. Хотя в атаках на крепость они тоже понесли серьезные потери. Гаврилов очень опасался, что они могут быть переброшены ночью на перехват прорыва гарнизона. Все решали быстрота и внезапность. Штаб полка рассчитывал, что немецкое командование не успеет среагировать на рывок гарнизона.

Из наблюдений разведчиков следовало, что в первой немецкой траншее в 600 метрах от крепости сидят две роты немцев, и во второй траншее, в 400 метрах за первой, – еще одна рота. На опушке леса в 200 метрах за второй траншеей располагались позиции полковой артиллерии и минометов. Сидевшие в окопе на гребне вала со своими штабными группами Гаврилов и Иваницкий заметили в 00:22, 00:26 и в 00:29 одиночные вспышки карманных фонариков с красными светофильтрами в трех местах перед немецкой траншеей. Саперы сигнализировали об окончании своей работы. Увидев сигналы третьей передовой группы, командир полка от души хлопнул Иваницкого по плечу и сказал:

– Ну, давай, Лев Петрович, начинаем!

В 00 часов 31 минуту 6 тяжелых минометов калибра 120 мм ударили по заранее пристрелянным целям в первом немецком окопе. Пристрелка проводилась еще вечером, с большими интервалами времени между выстрелами и не должна была насторожить немцев. С началом артподготовки первый эшелон, заранее накопившийся во рву, рванулся вперед, а второй эшелон, включая раненых и обоз, двинулся с крепостного двора через вал. За короткую десятиминутную подготовку на 1000-метровый участок немецкого окопа свалилось около тысячи тяжелых мин. К сожалению, укомплектованные ранеными бойцами расчеты выдавали только половину от максимальной скорострельности. Но и этого количества – одна мина на погонный метр окопа – должно было хватить. Затем минометчики перенесли огонь на вторую траншею и на опушку леса.

Пограничники и подошедший первый эшелон одним рывком ворвались в передовую траншею и перебили немногих уцелевших немцев. С флангов участка прорыва из первой траншеи немцы начали запускать осветительные ракеты и открыли пулеметный огонь. По ним ударили с гребня вала станковые и тяжелые пулеметы. Немцы на время заткнулись. Все три колонны продвигались вперед, ко второму немецкому окопу, на который перенесли огонь минометы.

Без десяти минут час из первого эшелона выпустили одновременно красную и зеленую ракеты, давая знать, что роты вышли на исходную позицию для броска во второй окоп. Минометчики тут же перенесли весь огонь на фланги и на позиции немецких пушек и минометов. Роты первого эшелона с грозным криком «Ура-а!» ворвались во второй окоп. Выжившие после обстрела немцы побежали к лесу. На бегу комбат-2 Галицкий дал одну за другой две зеленые ракеты. Минометчики перенесли весь огонь на фланги. Не останавливаясь, первый эшелон на плечах у немцев ворвался на опушку. Уцелевшие немецкие артиллеристы и минометчики предпочли оставить позиции и скрылись в лесу.

Второй эшелон с обозом и ранеными подходил ко второй немецкой траншее. Опомнившиеся немцы подтянули по первой и второй траншеям с флангов пулеметы и легкие минометы и открыли с каждой минутой усиливающийся огонь. Особенно плотный огонь противник вел с высокого левого берега Буга. Оттуда в свете ракет прорывающиеся колонны были видны как на ладони. Раненые бойцы не выдержали и залегли. Прикрывавшие их с флангов роты и арьергард вынуждены были залечь тоже. Молодцами оказались обозники. Вместе с лошадьми они бегом вырвались из-под огня и скрылись в лесу. Минометы и пулеметы в крепости вынуждены были рассредоточить огонь на четыре участка: оба фланга в первой и второй траншеях. Плотность огня значительно снизилась. Подавить огонь противника не удавалось. Немецкие расчеты постоянно меняли позиции и попеременно прижимали огнем к земле колонну раненых.

Наступил критический момент боя. Драгоценное время уходило. Стоявший со своей штабной группой на опушке леса рядом с разбитой немецкой полковой пушкой Гаврилов продумывал варианты действий. Как уже не раз бывало в его жизни, обычно неторопливый и даже флегматичный майор в критические минуты начинал соображать с молниеносной быстротой. Просчитав все возможные варианты действий, командир полка выдал готовый приказ: