Так что волновался он умеренно, в пределах нормы. Если немцы подготовку к прорыву не засекут, все должно пройти по плану. В восемь вечера начали осторожно выдвигаться на опушку леса. На передовой базе оставили под охраной почти всех лошадей. Основные силы разведбата в количестве двухсот бойцов при полусотне лошадей остановились в полукилометре от опушки. Изготовили волокуши к лошадям на случай необходимости транспортировки раненых. Падерин со штабом и связью выдвинулся на опушку. Связисты развернули батальонную радиостанцию. Солнце уже висело над самым горизонтом. По дороге передвигались лишь единичные автомобили. Разбитые артиллерией мосты через Буг в очередной раз оставили немецкую технику без горючего. Да и войсковых колонн по этой же причине не наблюдалось.

В одиннадцать с минутами радисты приняли переданный открытым текстом сигнал «Герасим». Из серого пакета следовало, что так гарнизон сообщал о начале прорыва. Дождавшись, пока солнце уйдет за горизонт, комбат по телефонной линии приказал ротам выдвигаться на опушку. Теперь уже точно, противник этого не заметит. Разведроты, имевшие после рассылки разведгрупп по 50–60 человек личного состава, развертывались в редкую линию на участке предполагаемого прорыва длиной полтора километра южнее населенного пункта Бернады. Зато все бойцы вооружены автоматами или самозарядными винтовками. Опорная рота разместилась по центру. Пулеметы на опушке, а минометы в сотне метров в лесу на небольшой полянке. Впереди, в двухстах метрах от опушки, по невысокой насыпи проходила железная дорога, за ней в ста метрах – шоссе. Вдалеке за двухкилометровым полем темнел лес. Комбат приказал минометчикам осторожно пристреляться по шоссе и по железке. Пристрелку провели минами с вывернутыми взрывателями, выбирая моменты, когда на шоссе никого не было.

Окончательно стемнело. Движение по дороге прекратилось. В половине первого ночи со стороны Бреста донеслась отдаленная канонада. Над крепостью взвились многочисленные ракеты. Через полчаса комполка Гаврилов по радио передал, что гарнизон благополучно вырвался из крепости. Вскоре на западной половине горизонта засверкало и загремело. В стороне крепости загрохотало снова. На этот раз значительно серьезнее. В дело явно вступили крупные калибры. Немецкая артиллерия с польской стороны била по крепости.

В темном небе застрекотали моторы легких ночных бомбардировщиков. Их было много. При взгляде на звездное небо можно было изредка заметить, как звезды на мгновение исчезают, перекрываемые силуэтами бомберов. На польской стороне периодически сверкали вспышки разрывов бомб. Летчики гасили немецкую артиллерию. Канонада не ослабевала, постепенно приближаясь. В два часа осветительные ракеты взлетели уже совсем недалеко, в районе Гершон. Падерин понял, что прорывающаяся колонна совсем близко. Затем примерно в том же месте встали столбы артиллерийских разрывов. В свете взошедшего месяца их было отчетливо видно. Слушая густой грохот снарядных разрывов, комбат очень надеялся, что немецкая артиллерия молотит по площадям, а не по истинным координатам полка. Если накроют, то мало что от полка останется.

Без четверти три с крайнего правого фланга по телефону сообщили, что в селение Бернады со стороны Бреста подходит колонна грузовиков. Комбат приказал начштаба связаться с крепостью и вызвать огонь на шоссе левее Бернад, чтобы не дать грузовикам подойти к участку прорыва. Выехавшие из села грузовики попали под гаубичные разрывы. Из них посыпались пехотинцы. Один грузовик загорелся, три застряли в кюветах, пытаясь развернуться. Остальные задним ходом сдали в село. Пехотинцы тоже перебежками ушли в село. Огонь гаубиц был нечастым. Накопившись в селе, пехота выдвигалась вдоль насыпи железной дороги, прикрываясь ею от снарядов, рвущихся вдоль шоссе.

Падерин дал радиограмму в полк ночных бомбардировщиков. Минут через пятнадцать в темном небе застрекотали У-2, и на головы немецкой пехоты посыпались мелкие бомбы. Свет месяца позволял летчикам бомбить прицельно.

В четверть четвертого на связь вышел командир полка Гаврилов и сообщил, что полк выходит на рубеж прорыва через поле. К этому времени немцы рассредоточились вдоль насыпи железки. Их было около батальона. На насыпи установили пулеметы, за ней – минометы. На околице Бернад развернулись батареи противотанковых и полковых пушек. Чтобы не терять времени, Анатолий открытым текстом доложил командиру брестцев тактическую обстановку. Гаврилов взял управление поддерживающей артиллерией на себя. Через несколько минут крепостные гаубицы накрыли батареи полковых и противотанковых пушек, затем обрушили огонь на Бернады, отсекая возможный подход подкреплений. Затем Гаврилов снова вышел на связь и передал комбату план атаки и сигнализации. Уже заметно посветлело. Приближался рассвет.

Минометы брестцев накрыли немцев, прятавшихся за насыпью. Затем из дальнего леса показались цепи стрелков. В мощную оптику светосильного бинокля Падерин отчетливо видел их в предрассветном сумраке. Невзирая на минометный обстрел, немецкие минометчики открыли огонь по цепям стрелков. Те не выдержали и залегли. Гаврилов приказал комбату подавить немцев своими минометами. Дюжина ротных минометов разведбата открыла беглый огонь. С опушки огнем управляли корректировщики. Поэтому он был убийственно точным. За грохотом разрывов немцы так и не поняли, что огонь по ним велся с тыла.

Полк поднялся и пошел в атаку. На дистанции метров триста немцы открыли огонь. Стрелки залегли. Тут же в спину фрицам мощно ударили все огневые средства разведбата. Грохотали крупнокалиберные, станковые и ручные пулеметы, почти сотня автоматов. Было уже достаточно светло, хотя солнце еще не встало. Лежащих на обращенном к лесу скате насыпи немцев было отлично видно. Дистанция была действительной даже для автоматов. Ураганным огнем фашистов выкосили за пару минут. Не ушел никто. Падерин выпустил условленные ракеты, обозначив, что сопротивление противника полностью подавлено. Брестцы рысью побежали к лесу.

* * *

В ночь на 28 июня главной заботой штаба 4-й армии и лично ее командующего генерал-лейтенанта Серпилина было обеспечение прорыва 44-го стрелкового полка из Брестской крепости. Майор Гаврилов и подполковник Иваницкий с избытком оправдали ожидания командарма. Затевая оборону старой крепости с целью артиллерийской блокады перевозок в брестском транспортном узле, командарм надеялся, что крепость сможет продержаться хотя бы четыре дня, а они продержались все шесть. Гарнизон полностью выполнил поставленную перед ним задачу блокирования перевозок, и сверх того – оттянул на семь дней с фронта две пехотные и одну танковую дивизию. Мало того, эти дивизии понесли тяжелейшие потери, и немецкому командованию придется пополнять их в тылу живой силой и техникой, прежде чем снова направить на фронт. Это дополнительно облегчило оборону армии на рубеже реки Ясельды.

Совершенно неожиданно оборона крепости, помимо оперативно-тактического значения, приобрела и еще и общественно-политическое. Уже 24 числа в вечерней сводке Совинформбюро гарнизон крепости был впервые упомянут. К этому времени крепость оставалась единственной точкой от Карпат до Балтики, где наши войска удерживали госграницу. 25 июня в штабе армии объявилось с полдюжины корреспондентов центральных и республиканских газет, а также радио, которые горели желанием получить информацию о действиях гарнизона. На следующий день в газетах вышли публикации об обороне крепости. Мысленно усмехаясь, командарм прочитал о героях Бреста, которые одним выстрелом убивали по взводу фашистов и чуть ли не шапками сбивали немецкие бомбардировщики. Знать бы наперед, надо было бы оставить в крепости пару корреспондентов, тогда, глядишь, они и написали бы что-нибудь путное, подумал командарм, читая эти опусы. За первую неделю войны в газетах Серпилину попался только один толковый материал о боевых действиях – очерк К. Симонова в «Красной звезде» о действиях взводного опорного пункта где-то в Прибалтике.