– Да, действительно, – Маркус кивнул.

– Ладно, – Альфред встал. – Предлагаю всем идти отдыхать. Завтра будет не менее трудный день. Сандра, вы правы, я, пожалуй, попрошу вас продолжить наблюдение за квартирой Йорковича. Маркус, вы сможете завезти завтра утром Сандру на пост?

– Конечно!– ответил тот.

– Вот, и отлично. Вы не хотите после этого поучаствовать в допросе Йорковича?

– Хотел бы, но мне сначала нужно заехать в контору, посмотреть, что и как, а после уж… Впрочем, если я что-то придумаю относительно Клавдии, мне все равно понадобится ваша помощь. Так что, я или сам приду, или же пришлю посыльного в управление полиции.

– Отлично! Договорились. Кстати, вот новый цветовой код, – Альфред положил на стол листок с цифрами и присвоенными цветами. – Мой код теперь – синий, белый и оранжевый. До завтра, друзья мои! Сандра, позвольте мне еще раз выразить вам мое искреннее восхищение вашим острым умом, наблюдательностью и расторопностью. Вы – лучший ассистент, с кем мне когда-либо доводилось работать.

Сандра улыбнулась и покраснела, а он слегка поклонился, и направился к выходу.

***

Альфред с минуту поворочался, а затем сел на кровати. Было совсем темно, явно далеко за полночь. По оконному стеклу струились ручейки: непогода за окном разыгралась не на шутку. Это уже был пятый раз, когда он проснулся, можно сказать, ни с того ни с сего. Хотя, конечно, причина все-таки была. Но это не были тяжелые кошмары или же обычная бессонница, какая, впрочем, чаще одолевает стариков. Нет, просто ему снился постоянно один и тот же, повторяющийся даже в мелких деталях, странный сон: к нему являлся маленький человечек, беззлобный, впрочем, и даже довольно доброжелательный. Он медленно подходил и, протянув свечу впереди себя, всякий раз вздыхал, а затем задавал один и тот же вопрос: «Ну, и что дальше?»

Первые два раза, собственно, Альфред не проснулся, лишь поворочался с минуту, и тотчас снова крепко заснул, но дальше все это стало настолько назойливым и странным, что уже даже начало походить на кошмар.

Впрочем, сны слегка изменялись. Например, в последующих снах, человечек стал также, молча, протягивать Альфреду четыре талера. В этот момент он и просыпался, словно бы вздрагивал. Деньги – понятно – сами по себе – дурной знак во сне, но во всей этой сцене было что-то еще, все было явно не так просто. За всем этим скрывалась какая-то неопознанная деталь, которая была крайне неприятной, словно соринка в глазу. И что именно это было, Альфред никак не мог понять. В какой-то раз, он уже проснулся оттого, что понял, будто человечка этого он уже где-то видел, и даже в каком-то людном месте, вот только где? В «Змее и льве»? Вряд ли. Тогда где? Может, в «Золотом колесе»? Тоже – нет.

Альфред снова сел на кровати свесив ноги. Он стал перебирать в памяти день за днем: память на лица у него была превосходная. Так он просидел с полчаса, но, увы, ничего не вспомнил. Нет, этого человечка он видел не на улице и не в трактире, это точно… Стоп, стоп, стоп! Он слез с кровати, зажег свечу, а затем подошел к шкафу, отворил скрипучие дверцы, и достал свой старый фанерный чемодан оклеенный синим бугристым дерматином. Звонко щелкнув замками, Альфред откинул крышку. Порывшись немного, и, слегка испачкав одну из сорочек свечным воском, он достал свою старую колоду Таро, с которой не общался уже с месяц. Найдя четверку динариев33, он сел и с облегчением выдохнул. На карте был тот самый человечек, только тут он сидел, держа в руках один динарий и поставив обе ноги еще на два таких же. Четвертый был у него над головой. За его спиной виднелся город, с такой же ратушей и башнями, как и тут в Марионвиле. «Что бы это значило?» – подумал Альфред. То, что все это не случайность, было очевидно, но смысл данного намека или совета, был пока скрыт. Один из многих смыслов карты это то, что человек не видит новых возможностей, что все, что он делает чересчур консервативно, а без известной гибкости, проблему будет решить невозможно.

– Что бы это значило конкретно?– Подумал Альфред.– Я вроде наоборот, даю всем высказываться, слушаю советы Маркуса… Ладно, совет принят. Быть может, завтра или чуть позже, как раз и выяснится, к чему все это мне снилось.

Он погасил свечу и вернулся в постель. Через минуту он уже заснул крепким сном и более не просыпался до утра.

* * *

– Итак, господин Йоркович, – начал допрос Альфред, – не желаете ли сообщить следствию добровольно что-либо по существу дела?

– А что, по-вашему, является существом? – огрызнулся Густав.

– Ну, например, с какой целью вы проводили магический ритуал, повлекший потерю здоровья госпожой Клавдией… как ее фамилия, кстати?

– Фамилия ее Бертлен, – глядя в стол, ответил Густав.

– Допустим… – сказал Альфред, – а что вы можете сказать относительно остального?

– Чего остального?

– Ну, например, что вы можете сказать относительно целей, ради которых вы проводили этот ритуал?

– Ничего, – отрезал Йоркович.

– Вот как? Ну что же… Как хотите. – Альфред встал, – Я думал вам помочь, но раз уж вы желаете пройти весь этот скорбный путь в подвалах Министерства, что ж… я вас отговаривать не стану. Клавдию мы не сегодня – завтра приведем в чувство, и, возможно, она будет посговорчивее вас. В этом случае, кстати, она выйдет чистой, а вы пройдете сразу по нескольким делам, и не только за практику запрещенных видов магии. Например, вас будут судить также за убийство старосты Жака Бюжо. Вы ведь лжесвидетельствовали тогда на суде, не так ли? А это – смертная казнь, причем, далеко не факт, что вам повезет и вам пропишут виселицу… Сами понимаете. Ну что ж, успеха я вам желать не буду, поскольку ни капли в него не верю, так что – прощайте!

Альфред направился к двери.

– Стойте!

Альфред обернулся. Густав по-прежнему глядел в стол.

– Что мне будет, если я все расскажу?

– Я не знаю. Обещать ничего не могу, но, я буду ходатайствовать перед Министерством, о максимальном снисхождении в момент вынесения приговора. Во – всяком случае, смертная казнь уже будет маловероятна.

– Хорошо. Надеюсь на вашу порядочность.

– Итак. – Альфред снова сел.

– Дело в том, что у моего отца была книга. Это алхимический трактат «Тайный ход в закрытый дворец Короля» некоего Эйренея Филарета. В общем-то, именно благодаря этой книге я и научился производить переходы белого и черного серебра. Затем отца по