Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Проснулась я от лая и, не сразу сообразив, где нахожусь, какое-то время растерянно озиралась.
Снизу донесся голос Патрика:
— Поппи, не пугайся, это я! А что это так вкусно пахнет?
— Жаркое, — сонно отозвалась я.
— Класс! Может, переедешь ко мне насовсем?
Признаюсь, это было лучшее предложение за последние дни, и меня оно весьма взбодрило. Крикнув, что спущусь через десять минут, я слезла с кровати, отыскала ванную, умылась холодной водой и причесалась. Я старалась изо всех сил не замечать грязи на ванне и следов зубной пасты на зеркале. Почему, подумала я, несмотря на то что «Аббатство» выглядит гораздо запущеннее, чем дом Патрика, там я совершенно не обращала внимания на грязь? Может, я снобка? Замок такой величественный, и неаккуратность его обитателей придает ему лишь своеобразный шарм? А здесь грязь — это всего лишь грязь. Господи, надеюсь, я не превращусь в подобие Клавдии и не стану хозяйничать здесь с хлоркой. Но в эту ванну я просто не смогу забраться, пока не отчищу ее. При этом я с удовольствием мылась в антикварной медной ванне, явно не отличавшейся чистотой. А может, я настолько влюбилась в Стентонов, что просто не замечала тамошней грязи? А вот с Патриком я хоть и целовалась, но мыться в его грязной ванне не хочется.
— Поппи, ты где?
Да тут, про грязь размышляю. И еще думаю, что хоть ты и симпатичный, но переспать с тобой я не смогу. Господи, неужели я влипла в очередную историю?
— Уже иду!
Я вернулась в спальню. За окном уже сгущались сумерки. Я вгляделась в темноту, надеясь обнаружить какие-нибудь признаки оттепели. Как же.
Спускаясь вниз, я раздумывала, не истолковал ли Патрик превратно мой визит. Порог кухни я переступила с нервной улыбкой. Патрик кормил собак, он весело меня приветствовал.
— Удалось вздремнуть? Это хорошо. А Джики как? Я поставил вариться картошку, что будем с ней делать?
Слава богу, к флирту он вроде сегодня не склонен.
— Может, пюре? Как прошел день? Я до сих пор не очень хорошо себя чувствую, хотя и проспала день напролет, а ты и на секунду глаз не сомкнул. Представляю, как ты устал! — сказала я, вытаскивая тарелки.
За едой Патрик в деталях поведал о том, как себя чувствуют овцы, сколько хлопот доставляет снег фермерам, как местные дикие лошади прекрасно умеют выживать в снегу и какие все-таки тупицы эти куры. Я уставилась на останки тупицы, лежавшие на моей тарелке. Будь я ветеринаром, непременно бы стала вегетарианкой.
— Ну, хватит обо мне. Твоя очередь. Итак, почему ты оказалась у меня? Я, конечно, ничуть не против. — Патрик улыбнулся.
Я рассказала ему о знакомстве с Алексом и о нашей совместной поездке, прекрасно сознавая, что у Патрика может сложиться обо мне превратное представление. Слушал он внимательно, иногда кивая. Покончив с поездом, я перешла к появлению Клавдии (умолчав о ее беременности), а затем совсем разболталась и выдала тайну Табиты.
Патрик присвистнул:
— Ого, вот это номер! Но это для нее очень кстати. Хотя такая может бросить ребенка на Эдварда и Джокасту и сбежать с этим своим эзотерическим типом. Но вернемся к Алексу. Тебе, думаю, неприятно об этом слышать, но репутация у него так себе.
— Уже поняла, — хмуро сказала я.
— Ладно, не горюй. Стентонов ты больше не увидишь, кроме Дэйви, конечно, если не захочешь сменить работу.
В том-то и дело! — чуть не заорала я. Я хочу видеть Стентонов. Всех. Мне их отчаянно не хватает. Иначе я так и проведу свою жизнь в таком месте, как это, и с таким человеком, как ты.
Ну до чего же несправедливо. Патрик такой милый. Такой приятный. Как… как чашка крепкого чая.
— Может, уже имеет смысл позвонить на вокзал? Я хочу вернуться домой.
— Позвоним, разумеется, но, по-моему, это бессмысленно. Поездов сегодня не будет, весь Корнуолл и Девон отрезаны.
Я вздохнула.
— Поппи, я обязательно должен пойти на спектакль. Ты, как я понимаю, идти не хочешь?
Я покачала головой. Интересно, как это я посмотрю Стентонам в глаза?
— Я так и подумал. Тогда предлагаю тебе посмотреть телевизор и пораньше лечь спать. Я постараюсь не шуметь, когда вернусь. А завтра мы придумаем, как отправить тебя домой. Да, и конечно, я обещаю сохранить все в секрете. Но Джордж наверняка уже всей деревне раззвонил, что ты у меня.
Весело там, наверное, будет… Артур будет горланить свою партию что есть мочи, Джокаста — суетиться с декорациями, Одесса принесет пироги, Эдвард и Дэйви весь вечер будут хохотать над нелепым полицейским в роли барона Хардупа. И еще там будет Алекс.
Что ж, сама во всем виновата, решила я, полчаса спустя клубком сворачиваясь в кресле. Собаки расположились у моих ног, а Джики пристроился у меня на груди. Я открыла коробку шоколадных конфет, которую мне оставил Патрик, и принялась методично поглощать ее содержимое.
Глава девятнадцатая
Спала я как убитая. Наверное, благодаря огромному количеству поглощенного шоколада. Плевать, что там говорят, я считаю, что, если тебе худо, — ешь. Это мой девиз. Интересно, как это переводится на латынь? Наверное, что-то вроде «Плохомус — едеум»? Может, стоит заказать себе кружку с такой надписью?..
Проснувшись, я скинула покрывало (из синтетики, хотя и миленького розоватого оттенка) и посмотрела в окно. Чертов снег тут как тут. Небо превратилось в мутную темно-серую пелену и нехотя роняло редкие снежинки. Какая тоска. Сбежать бы куда-нибудь. Куда угодно.
На улице залаяли собаки, послышался голос Патрика. Я поспешила на кухню, чтобы расспросить его о вчерашнем вечере. Вообще-то я собиралась дождаться его возвращения с вечеринки, но заснула перед телевизором, а потом перебралась в постель.
На кухне работала посудомоечная машина, играло радио, тостер с шумом выплевывал горячий хлеб.
— Доброе утро! Как прошло представление? — Я старалась казаться веселой и беспечной. — Артур хорошо пел? И как барон Хардуп? В снегу по дороге никто не завяз? Как Джокаста? Она обо мне ничего не говорила? А Алекс? Ты его видел? — Я замолкла, увидев выражение лица
