Курсоры не остановились. Не споткнулись. Не замерли…

– Ты слышал?

– Слышал.

Потому что все слышали. В России было совершено нападение на районный отдел полиции. Отдел был захвачен, уцелевшие полицейские взяты в качестве заложников. Здание райотдела оцепили силовики, которые вступили в переговоры с преступниками… Это если конспективно.

– Объясни.

– Что? Я сам ничего не понимаю. Информация ушла.

А раз ушла, значит, была принята. Потому что это не почтовая открытка, которая может проваляться в сумке почтальона или почтовом ящике. Такие корреспонденции не пропадают.

– Зачем они сдали райотдел?

– Не знаю. Может, их случайно упустили.

– Ну да. Бойцы разошлись в темноте, не заметив друг друга. Мы были оба, я у аптеки, а я в кино искала вас… Брось молоть чепуху! Или твоя информация не дошла или?

Сергей испытующе посмотрел на своего патрона. Он не верил никому. Не должен был верить. Он обязан был любые события, любые факты подвергать сомнению и истолковывать в худшую сторону. Тут лучше перебдить…

– В этой цепочке не так уж много людей – ты, тот, кто сидел на приеме, и «Первый». Кто из вас слабое звено? По чьей вине погибнут люди?..

– Не каркай раньше времени.

– А я не ворона, чтобы каркать. Я, похоже, другое пернатое, которое колотится мордой о бревно. Долбодон я. Весь в перьях.

– Ты что, меня подозреваешь?

– Конечно! И всех прочих. И даже себя любимого! Особенно если на следующий день с перепоя. Или я должен из любви к ближнему искать мистические объяснения простым предметам?

– Нет.

– Вот и я считаю, что нет. Потому что в зелененьких чёртиков, ворующих чужие секреты, я не верю. Равно как в инопланетян, на которых можно свалить свою лажу. Зачем искать сложные объяснения, когда есть простые? Когда есть алгоритм причинно-следственных связей. Изложить?

– Валяй.

– Валяю. Есть фигурант – это ты. Фигурант узнал о готовящейся диверсии – привлек к участию в ней своих людей, подкинул, дал зеленую дорогу, сказал, что сообщил обо всем в Центр. И… ничего не произошло. Что я должен думать? Цепочка очень короткая… Из трех-четырех человек.

– Нет, не так. Цепочка не обрывается на «Первом». Она уходит вниз. К исполнителям. «Первый» не сам бегает с автоматом наперевес.

– Допустим, ты прав… Значит, кто-то из низового аппарата лопухнулся – отдал не тот приказ, не туда послал бойцов?

– Вряд ли. Лопухи в таких креслах не сидят.

– Согласен. То есть можно считать, что саботаж был сознательным. Что это подстава?

– Вполне вероятно.

– И что тогда делать? Нам?

А делать-то и нечего. Они в этом по уши. В этом самом! Потому что знали и не предотвратили. Здесь, на месте. Где могли остановить. Ну или хотя бы попытаться. Но не попытались. Не остановили! Более того – подтолкнули – подкинули оружие и людей. Назначенное на убой пушечное мясо. Которое теперь будет воевать. И убивать. Уже убивает! То есть они переиграли сами себя. И стали соучастниками. Пусть невольными, но всё равно.

– А если они доберутся до поезда? – спросил Серега.

– Невозможно!

– Почему? До полицейского участка они дошли. Как по паркету. И захватили его. И положили нескольких полицейских. Так кто им мешает пойти дальше?

– Что ты предлагаешь?

– Честно? Пустить пулю в лоб. Тебе. А после себе. По справедливости. Потому что мы – соучастники. Мы знали и… помогли. Имели возможность воспрепятствовать, но не стали… Теперь они захватили райотдел, возможно, захватят склады. А потом пустят под откос поезд… Так что если по совокупности… То пули нам мало будет.

– Пуля не выход. Две пули в наших башках делу не помогут.

– Предложение?

– Подстраховаться.

– Как? Направить еще одну шифрограмму?

– Если первая не дошла, то и вторая не дойдет.

– Что тогда?

– Разруливать на месте самим.

– Ну, ты сказанул! Механизм запущен, не нам его останавливать!

– Почему?

– Потому что пупочки у нас слабые. Развяжутся! Оба! Ты сам подумай: мы здесь, а они уже на маршруте!

– Но мы можем отслеживать их путь.

– Можем и что с того?

– Значит, можем перехватить, если другие не смогут. Или не захотят.

– Не успеть. И не успеть подготовиться. Пока все продумать, собраться, подогнать людей, выправить им документы… Нема шансов.

– А если налегке?

– Как это?

– Ты и я. Оружие на месте. План по дороге.

– Это авантюра.

– У тебя есть другие предложения?

– Были. Я их уже озвучил.

– А, ну да… Только если пуля в лоб, то почему наша? Пусть лучше – их. А наша пуля – им.

– Это верно. Помирать в драке симпатичнее. Тут я согласен. Чужая пуля она завсегда приятней своей… А если мы ошибаемся, если там справятся без нас?

– Скорее всего, справятся. И мы просто прокатимся на Родину. Внепланово.

– А если нет?

Тогда точно – дуло к виску.

– Сколько у нас в запасе времени?

– Вообще нет. Минус несколько часов.

– Как же ты хочешь успеть, если уже опоздал?

– Не знаю! Но хочу. Хочу попробовать. Если ты со мной, то… решай.

– А куда я денусь! Вместе кашу заварили, вместе хлебать будем. Из одного ночного горшка. Полными ложками! Одного я тебя на шаг не отпущу!

– Не доверяешь?

– И это тоже! Мне за тебя по рогам получать не хочется. Мы – одной ниточкой. Суровой! Через край!

– Тогда на сборы…

А нет времени на сборы. Ни секунды.

Так что – айда, как есть! И в чем есть…

* * *

– Извините, вы летите этим рейсом?

– Ну да. Сейчас регистрацию пройду.

– А другим не хотите?

– Что? Каким другим? Зачем другим?

– Чтобы шопинг устроить. Тут теперь распродажи хорошие. «Мерседесов». За полцены отдают.

– Не понял? Каких «Мерседесов»?

– Немецких. Вы можете прикупить себе очень хороший автомобильчик. За мои деньги. За ваш билет. И полететь следующим рейсом. Или поехать своим ходом на своем новом приобретении.

– Вы шутите?

– Ничуть. Вот деньги. В обмен на ваше место вот в этом самолете. Он вылетает через… восемьдесят минут. Но если мое предложение вас не заинтересовало, я обращусь к кому-нибудь другому.