– Не мелочитесь. Если вы отыщете его и сможете сделать то, что не сумели ваши предшественники, о вас заговорят все. Вы станете известны во всем Регионе. Во всем исламском мире. Вы будете героем.

– Это так. Но дорого…

– Если вам дорого, я могу пойти к кому-нибудь другому.

Нормальный восточный базар.

– Такая информация быстро найдет покупателя. Например, ее с удовольствием…

– Не надо к другому. Я согласен.

Сделка состоялась. Оказывается, торговать чужими адресами это еще и прибыльно. Но главное, безопасно. Потому что если раздавать наводки задарма, то у многих могут возникнуть ненужные вопросы. А если за доллары – то все всё понимают. Ведь в современном мире все продается и покупается. А после – перепродается! Все имеет свою цену! В данном случае не маленькую…

* * *

Галиб молча слушал. Как и раньше. Как всегда. Но теперь его молчание «весило» больше, так как Галиб стал очень уважаемым человеком. Раньше – просто уважаемым. А теперь – очень! Такая вот стремительная карьера.

Галиб слушал. Газван говорил про заказ. Это не поставка продуктов, автомобилей или металла, а теракт с человеческими жертвами. Желательно многочисленными. Он обращался к карте, простраивал маршруты, объяснял детали. Помощник внимательно слушал. Галиб периодически кивал.

План был опасный, потому что толковый. Вряд ли его придумали воины ислама, здесь без советчиков точно не обошлось.

– Первая колонна заходит с сопредельной стороны по горным тропам через вот эти перевалы. Коридор через границу обеспечивают местные пограничники. Услуга оплачена. Далее маршрут пролегает через труднодоступные районы, которые контролируются редкими разъездами и «вертушками», так что риск обнаружения сводится к минимуму. Колонну все время будут сопровождать проводники из местного населения.

Вторая колонна пойдет со стороны…

Третья колонна…

Четвертая, резервная, перейдет границу и встанет лагерем вот здесь на равноудаленном расстоянии от прочих групп с возможностью достижения каждой из них в течение полусуток.

Далее по задачам.

Первая колонна скрытым маршем выходит в исходную точку и по готовности захватывает здание районной полиции, беря заложников из числа полицейских и случайных прохожих, организует круговую оборону и держится сколько возможно.

Вторая группа, выждав сутки, совершает нападение на воинский склад, расположенный…

Задачи этих двух групп – привлечь внимание и оттянуть на себя силы противника. Обе они работают на обеспечение успеха основной, третьей группы, которая выходит из «зеленки», совершает марш, выходит к железной дороге, минирует мост и подрывает его в момент прохождения по нему пассажирского состава. Уцелевших в катастрофе оглушенных и растерянных пассажиров забрасывают в вагонах гранатами, а тех, кто пытается спастись бегством, расстреливают поставленные на высотках вдоль путей пулеметные расчеты, потому что спрятаться жертвам будет негде.

Н-да… Целый поезд это… Не меньше пятисот человек… Да нет, больше, учитывая перенаселенность битком набитых вагонов. И остановить террористов будет некому, так как все силы будут брошены на борьбу с бандитами, захватившими райотдел полиции и воинский склад.

Так все и будет… Или не будет, потому что теперь план террористов известен. В деталях. И их можно легко перехватить на маршрутах подхода и уничтожить, не допустив человеческих жертв. Ради только этого стоило затевать все эти игры. Ведь если бы не было торговли оружием, не было Галиба, то к кому бы пришел Газван, кому рассказал о готовящейся диверсии? А так…

– Что будешь делать? – спросил Серега.

– То, что должно. Выхожу аварийным каналом и сбрасываю информацию домой.

– «Первому»?

– «Первому». А кому еще? Пусть они там разбираются сами. Мы сделали все от нас зависящее.

– Ну да. Это ты сильно завернул. Бандиты сами, чуть не в очередь приходят и о своих планах рассказывают. Прямо как пионеры. Сами друг с другом воюют, сами друг дружку стреляют. Скоро мы так без работы останемся.

– Не останемся… И вот что еще – на всякий случай подготовь маячки. Газван просил оружие…

– Я понял, – кивнул, не дослушав, Серега. – Сделаем в лучшем виде. Поведем его как на поводке. Коротеньком.

– Только аккуратно, они ребята опытные, могут проверить партию.

– Не учи ученого.

– Тогда – все…

Через час в Москву ушла шифрограмма с подробным описанием готовящейся диверсии. С маршрутами, сроками, численным составом… И подробностями, которые мог знать только первоисточник. Он их и рассказал.

И рассказал не кому-нибудь, а Галибу – очень и очень уважаемому на Востоке человеку!

* * *

Это был не дом, это было поместье. Латифундия. В одной южноамериканской стране. В таких прятались бывшие нацистские преступники. Десятилетиями. В такой хотел отсидеться известный миру писатель и журналист, которого исламский мир приговорил к смерти.

Ах, какие виды! А воздух! А цветы!.. А девушки из местных, которые убирали дом, готовили, стелили, стирали, при этом все время что-то напевая и пританцовывая!

Не убежище – рай земной! Со смуглыми ангелочками. В таком можно прятаться всю жизнь. И журналист впервые за долгое время расслабился. Он сидел в шезлонге на веранде, прищурив глаза, рядом с ним, прижавшись в нему щечкой, сидела Ирен, с другой стороны – его новая секретарша, а чуть поодаль два «садовника» копались в клумбе, которую уже раз восемь перерыли. Идиллия.

– Милый, ты не хочешь сока? – участливо спросила Ирен.

– Нет, спасибо.

– Может, тебе жарко? Я распоряжусь, чтобы слуги перенесли полог.

– Нет, не надо.

– А что ты хочешь на обед?

Конечно, все это: ласковые слова, головка куклы Барби на плече, милый голосок – было лишь спектаклем. Но, черт побери, очень приятным спектаклем! Потому что Америка была настоящей, и солнце, и латифундия, и далекие горы, и порхающие птицы, и запахи трав и цветов, и текила в бокале. И все это вместе создавало ощущение счастья. Ну хорошо – иллюзию счастья. Но практически равную счастью! И если жить – то лучше здесь. И если умирать – тоже здесь.

Журналист вытянулся и закрыл глаза. И почти поверил, что эта, сидящая подле него красавица любит его и что он, хоть и смертельно болен, еще поживет – год, а может, два или больше. Ведь умирать в таком окружении, в такой радости – грех. Непростительный. Потому что только теперь и здесь он начал жить! И – собирается жить. Пусть не очень долго, но счастливо…

* * *

По экрану двигался курсор. Рывками. Потому что маячок выдавал сигнал лишь раз в четыре часа. На долю секунды. Чтобы его нельзя было обнаружить.

Курсор перескочил несколько стран, преодолел множество водных преград, поднялся в горы и застрял подле границы. Ненадолго. Потому что, «потоптавшись» несколько часов на месте, перепрыгнул невидимую линию и пополз в глубь территории. Территории России. Курсор «шел» по горам, по труднопроходимым тропам, взбирался на перевалы, углублялся в чащобы, где «залегал» на дневки. Он вылеживался в лесных схронах и берлогах десять или двенадцать часов и «шел» дальше. Все дальше и дальше от границы. Его путь был извилист, как любая дорога в горах. Курсор петлял, иногда пятился чуть назад, обходя очередное ущелье или горную реку, но снова возвращался и вставал на маршрут. Его вели бородатые или безусые местные жители, которые, пройдя километров тридцать – сорок сменяли друг друга. Потому что лучше, чем кто-либо другие, знали эту местность. И знали, как обходить блокпосты и засады силовиков.