Минут через десять или пятнадцать, одетая в серую толстовку с сердечками и синие джинсы, я спускаюсь по лестнице и иду на шум голосов.

За большим овальным столом, заваленным выпечкой и бутербродами, сидят три червы, двое пик и Маргарита Леопольдовна. Мужчина и мопс отсутствуют.

Когда я вхожу в комнату, все замолкают и дружно поворачиваются ко мне.

— Присаживайся, Агриппина. — Маргарита Леопольдовна указывает на стул рядом с собой. — Будешь чай?

— Нет. Давайте сразу к делу, — говорю я. — Вы сказали…

— Садись, — настаивает мама Ли. — Значит, хочешь с места в карьер?

— Да.

Напротив стула, на который кивает Маргарита Леопольдовна, лежит большой фотоальбом. Это явно неспроста. Я подсаживаюсь к столу и бросаю взгляд на раскрытые страницы. На снимках изображены девушки и парни, женщины и мужчины. Ни одного знакомого лица. Хотя… Я вздрагиваю.

Опять она. Аза!

— Вижу, ты ее узнала. Но не спеши с выводами, — говорит Маргарита Леопольдовна. — Это не Аза.

Она переворачивает страницу, и я чувствую, что вот-вот упаду со стула. Вцепляюсь пальцами в край стола и быстро моргаю, отгоняя подступающую тьму. Каждый вдох дается с трудом. С фотографии смотрят дети. Те самые, что являлись мне сегодня в видении.

Маргарита Леопольдовна указывает на ребенка слева и поясняет:

— Твоя мама. — Палец сдвигается вправо. — А это Роза, мать Азы. Именно ее ты видела на предыдущем снимке. Они очень похожи. — Палец движется дальше и замирает на самом краю. — А вот тут я.

Приглядевшись, я впервые замечаю, что в углу снимка темнеет крохотная ножка в валенке.

— Мы с Лилей и Розой дружили с детства, как и наши родители. Нас даже назвали похоже, цветочными именами. И каждая из нас знала, что однажды найдет свиток, перевязанный розовой лентой. — Мама Ли грустно улыбается и смотрит на меня. — Да, Агриппина. Смерти испокон веку служат несколько семей, и одна из них — твоя.

Не могу понять: то ли я не испытываю никаких эмоций по этому поводу, то ли их так много, что невозможно выделить одну конкретную. На ум приходит: «Значит, в задании все-таки сказано про мою семью», а следом: «Так вот кто они, три цветочные подруги из забытой маминой сказки».

Маргарита Леопольдовна продолжает:

— Твоя бабушка была пикой, как и родители Розы, а мой отец — червой. Может, поэтому он всегда был немного лишним в их компании. А потом эстафету лишней переняла я. — Она задумчиво постукивает ногтем по валенку на снимке. — Мы втроем, я, Роза и Лиля, решили, что будем вместе выполнять задания. Лиля первой нашла свой свиток. Потом я. А Роза его так и не получила. Смерть по неизвестной причине решила не брать ее в игру. — Мама Ли пригубливает чай и переворачивает страницу в альбоме. На снимке мужчина и женщина. Они идут по аллее парка, толкая перед собой коляску. — Родители Розы сильно расстроились. Для них служение Смерти всегда было чем-то сакральным и статусным, они хотели, чтобы дочь вошла в одну из мастей. Наверное, поэтому они не воспротивились тому, что случилось дальше.

Я украдкой поглядываю на остальных. Все слушают, затаив дыхание, хотя червы наверняка знают историю от начала до конца.

— Лиля на тот момент уже встретила Родиона и влюбилась, — рассказывает Маргарита Леопольдовна дальше. — Он был не из нашего круга, но это не редкость. Мой муж, например, тоже не имеет отношения к мастям и даже не знает, что это такое. До сих пор думает, что мы масоны.

Ли хихикает. Хосе ласково приструняет ее:

— Зайка, ш-ш!

— Твоя бабушка не была против отношений Лили и Родиона, но велела дочери поостеречься и до поры до времени ничего не рассказывать чужаку. А Лиля… Понимаешь, она всегда была своенравной и очень искренней. Она доверилась Родиону, открыла секрет, а он… — Маргарита Леопольдовна на секунду закусывает губу. — Он не принял наш уклад жизни. Посчитал, что мы опасны и по нам плачет инквизиция, а потом уговорил Лилю все бросить и сбежать. Она согласилась, поскольку действительно любила Родиона. Только вначале твоя мама решила помочь подруге. Лиля находила свитки, а Роза вместо нее выполняла задания. Не знаю как, но у них получилось обмануть игру. А может, Смерть просто позволила им себя провести. Родители Розы прикрывали девочек. Больше никто об этом не знал, ни твоя бабушка, ни я. Лиля рассказала мне обо всем перед самым отъездом, когда Роза уже прошла инициацию. — Маргарита Леопольдовна вздыхает. — Конечно, ни Лиля, ни Роза не знали, к каким последствиям приведет эта авантюра. Смерть не стала вмешиваться в их дела и даже впоследствии взяла в игру Азу, но это не отменило того факта, что Лиля и Роза нарушили Гармонию, то есть изменили правильный порядок вещей. Они надломили мироздание, и из трещины, как всегда и бывает, полезли несчастья. Из-за этого так рано умерли твои мама и бабушка, Роза и ее родители, и кто знает, сколько еще людей пострадало. Удивительно, Агриппина, что ты осталась жива. Но, думаю, тебе все еще угрожает опасность.

Меня прижимает к стулу. Сердце колотится громко и часто. Понимание обрушивается сверху, как снегопад, — мощный, обжигающе холодный и в то же время очищающий. Сметающий прошлое. Всю жизнь я считала себя проклятой, но оказалось, источник зла был не во мне. Он вылез из трещины мироздания, и остается только понять, как пинками загнать его обратно.

— А теперь, думаю, нам надо послушать саму Лилю, — добавляет Маргарита Леопольдовна, и мы все поворачиваемся к Венечке.

Пиковая дама вскрывает медальон и вынимает локон. В прошлый раз мамин дух не захотел говорить, и я беспокоюсь, что сейчас будет так же. А может, она вообще не придет? Если честно, я не понимаю, почему Маргарита Леопольдовна решила вызвать маму. Я ведь уже узнала правду о своей семье.

Хотя…

Почему тогда не появился свиток?

Я отодвигаю альбом и выпрямляю спину — можно подумать, мама, вселившись в тело Венечки, первым делом примется ругать меня за сутулость. Да и пусть ругает! Пусть говорит что угодно. Лишь бы услышать ее. Я неотрывно слежу за Венечкой. Он гладит прядку и рассеянно улыбается. Его взгляд блуждает по пирожным и булочкам, словно пиковая дама раздумывает, чем бы полакомиться. В соседней комнате жалобно поскуливает мопс — и вдруг срывается на хрипящий вой. Венечка поднимает глаза, смотрит на меня, и я понимаю, что это уже не Венечка. Сердце трепещет крыльями бабочки и норовит выпорхнуть наружу.

— Мама, — срывается с губ.

— Лиля, — шепчет Маргарита Леопольдовна.

Больше никто не произносит ни слова. В том числе дух.

— Скажи… скажи, пожалуйста… — Мама Ли, до сих пор державшаяся очень стойко, немного теряется, и я слышу слезы в ее голосе. — Как мы можем все исправить? Я готова помочь Агриппине. Всем, чем смогу.