Мейс помрачнела.

– Я просто немного тревожусь, понимаете?

Альтман улыбнулся.

– У вас нет настоящего опыта работы в этой области и надежды нации ложатся на ваши неподготовленные плечи?

– Лучше и не скажешь.

– Мейс, я отвечу вам просто. Я не знаю ни одного человека, лучше подготовленного для этой работы. Ни одного. Если б я знал такого, то попросил бы его. Я в большом долгу перед вами, без сомнений, но этот проект во многих смыслах олицетворяет труд всей моей жизни. Я бы не стал рисковать им, выбирая неподходящего человека. Этот проект слишком важен для меня.

– Тогда я буду стараться. Это все, что я могу обещать.

– А теперь я могу попросить Херберта соорудить небольшой ланч. Он готовит потрясающий салат из тунца.

– Спасибо, но я пас. Хочу быстренько принять душ в гостевом доме. А потом поеду встречаться с этими людьми.

– Превосходно. Я вам очень признателен.

– Не больше, чем я. У меня был скудный список возможностей.

Альтман положил ей руку на плечо.

– Темнее всего перед рассветом. Знаю, это ужасное клише, однако оно часто оказывается правдой. Кроме того, вдруг социология понравится вам больше полицейской работы?

– На самом деле полицейская работа, по сути, и есть социология, только с «Глоком» и бронежилетом.

– Кажется, я вас понимаю.

– Все дело в уважении, Эйб. Работая в полиции, я была членом самой большой банды округа Колумбия. Но поскольку мы – самая большая банда, то не можем позволить себе проиграть ни одного боя.

– И как вам это удавалось? – заинтересовался Альтман.

– Никогда не ввязываться в ситуацию, в которой я не могу выиграть.

– Понимаю.

– Свистнув по рации, я могу вызвать помощь быстрее любой другой банды. Мне нужно продержаться в бою лишь три минуты, и всё. Если мне нужно ударить человека, потому что он плюнул на меня, я это делаю, поскольку стоит одному «синему» спустить неуважение к себе, это аукнется всем остальным «синим» на улицах. Сегодня плевок, а завтра пуля в спину. Ты можешь любить меня или ненавидеть, но ты будешь уважать мою униформу. Однако то же справедливо и для бандитов. Большинство из них просто пытаются заработать на жизнь, а «синие» пытаются их схватить. Катать «Чириос»[36] за пару тысяч в день или жарить мясо в «Маке» за минимум.

– «Чириос»?

– Оксиконтин[37]. Они такие же люди, как мы с вами, но сделали другой выбор.

– И имели ограниченные возможности.

– Верно. Обе стороны знают правила. Бандитам плевать, если им набьют морду или арестуют, подстрелят или отправят в тюрьму. Такое случается с ними каждый день. Но не проявляйте к ним неуважения. Этого они не прощают.

– Мне кажется, за эти две минуты я узнал больше, чем за последние десять лет.

– Увидимся, профессор. Держите форт. – На выходе Мейс обернулась. – Да, чуть не забыла. Мой «Дукати» немного утомился. Нельзя ли взять у вас какую-нибудь тачку на время?

– Конечно. «Бентли» или «Хонду»?

– Выбор рискованный, но я предпочту японца.

Мейс приняла душ в гостевом доме и тщательно вымыла грязные волосы. Единственно, чем плохи мотоциклетные шлемы, – в них жутко потеет голова. Когда Перри завернулась в толстый халат и пошла гулять по роскошному дому, размерами в лучшем случае в треть действительно роскошного дома, ей пришло в голову, что нормальному человеку довольно легко привыкнуть к такой жизни. Хотя к ней, конечно, это не относится. Однако она все равно восхищалась не только качеством обстановки, но и мастерством дизайнера, внимательного к мельчайшим деталям интерьеров. Должно быть, Марти Альтман была очень талантлива. Из реплик Эйба было очевидно, что он преклонялся перед женой.

«Интересно, каково это, когда перед тобой преклоняется парень?»

Мейс порылась в рюкзаке и достала потрепанную записную книжку. В ней был список контактов, которыми она пользовалась, когда работала в полиции. Перри нашла имя и позвонила. Ее несколько раз переключали, но в конце концов ей ответил нужный человек.

– Шарлотта, это Мейс.

– Мейс Перри!

– Да ладно, будто ты знаешь другую Мейс.

– Ты все еще в той ужасной тюрьме?

– Нет, я уже вышла.

– Слава богу.

– А ты по-прежнему радуешься работе в ДТС?[38]

– Конечно, – с сарказмом ответила Шарлотта. – Я отклонила все предложения из Голливуда, только чтобы остаться здесь и целыми днями разбираться с разъяренными людьми.

– Может, тебе захочется иметь дело со счастливым человеком?

– Обычно это предвестник того, что тебе требуется услуга.

– У меня есть имя и адрес. И я была бы рада получить фотографию этого человека.

– Ты не вернулась в полицию. Я бы знала.

– Нет, но я пытаюсь.

– Знаешь, Мейс, сейчас помогать стало труднее. Тут всюду электронные глаза…

– А как насчет старинного факса?

– А вот это оригинально.

– Так ты мне поможешь? Один раз? Ради старых времен?

Мейс услышала тяжелый вздох.

– Скажи мне фамилию. И номер своего факса.

Через десять минут Мейс стояла на втором этаже дома, в маленьком кабинете, который показал ей Альтман. Еще через две минуты факс затарахтел, и из него полезла покрытая краской бумага. Мейс схватила ее. На бумаге была копия водительских прав Андрэ Уоткинса.

У настоящего Уоткинса были коротко подстриженные темные волосы, бороды не имелось, зато он носил очки. Судя по отметке в правах, Уоткинс был на несколько дюймов ниже мужчины, с которым они столкнулись. Итак, она была права. Интересно, действительно ли настоящий Уоткинс занимался эскортом? Работа необычная, поэтому Мейс склонялась к мысли, что это правда. Значит, самозванец хорошо изучил жизнь Уоткинса.

Спускаясь по лестнице, Мейс наткнулась на небольшое логово со стеклянной выгородкой, за которой виднелось джакузи на четырех человек. Мейс колебалась всего мгновение. Она бросилась на кухню, открыла вделанный в стену винный шкаф, откупорила бутылку каберне и налила вино в бокал. Потом поспешила обратно к джакузи, разобралась с кнопками, подогрела воду, сбросила халат и скользнула в теплую пену. Через минуту схватила свой мобильник, лежащий на краю ванны, и набрала Роя.