— То есть, сожгли? — Мишель смотрит удивленно на мужа, качает головой.

— Поинтересуйся у наших «многоуважаемых» вампиров, какие у них «замечательные» традиции, — обнял жену. — Родная, прошу, не стоит влезать.

Пока они выясняют отношения, Гаспар дает знак вампирам, и они забирают у меня тело. Вместе с ней отрывают от меня куски с мясом, оставляют в груди зиять черную пустоту. Но я знаю, так правильно. Так надо. Позволяю спрятать тело, до похорон.

— Мрази! Прикажи, чтобы вернули мою сестру! Немедленно! — Гаспар преграждает Артасу дорогу. Артас скалится и хочет наброситься, но Мишель не отпускает его руку.

— Надо все покойно обсудить, не время и не место для нового кровопролития. Услышь меня, любимый! — стонет.

Я продолжаю сидеть на земле. У меня нет ни сил, ни желания подняться. Пробую заставить себя собраться, хоть как-то пошевелиться. Но перед глазами только кровавое пятно на белоснежном платье, бездыханное прекрасное лицо и вкус смерти на ее губах.

— Мишель, прошу, не вмешивайся! Я должен отомстить!

Гаспар отходит в сторону. Освобождает путь Артасу. Оказывается рядом с его женой.

— Мишель, не беспокойтесь, кровопролития не будет. Пора вашему супругу прозреть. Кэрол слишком его оберегала.

Я смотрю на это все отстраненно. Хочу, чтобы все поскорее закончилось, и я мог вернуться к ней. Остаться наедине. До похорон я хочу каждую минуту быть рядом. А потом… потом… я найду Констанцию, и ад для нее покажется раем.

Я понимаю, Артас таким способом выплескивает свое горе. Но моя собственная боль утягивает меня на дно отчаяния, откуда я не могу здраво и быстро реагировать на все. В одном Мишель права, Mi estrella не хотела бы всего этого. Но если Артаса не остановить, он будет дальше мстить, развяжет войну, и будет только хуже. А главное — он захочет помешать церемонии. Этого я допустить не имею права.

Волк бросается на меня. Руки в полете превратились в лапы, целится мне в горло. Я не меняю позы, перед глазами моя звезда, фрагменты нашего единения, ее улыбка. Дивный цветок неземной красоты.

Артас отлетает от меня. Ударяется о невидимую стену. Предпринимает еще несколько попыток. Нападает с яростью и неприкрытым желанием разорвать. И чем больше его желание, тем крепче стена.

— Что за херь? — рычит.

Гаспар удерживает Мишель, не дает приблизиться.

— Такое возможно… только если, — Норберт подходит к нам ближе. Мудрый оборотень. Своими поступками он заслужил мое уважение.

— Если его жизнь находится у меня на кончиках пальцев, — подтверждаю его догадку.

Артас оседает на землю. Ярость мгновенно схлынула. Смотрит на меня в недоумении.

— Вы думали, что со всеми проблемами с Марго разобрались сами? Нет, за всем стояли Кэрол и князь, — Гаспар шепчет ему на ухо. — На что вы обрекали сестру? Так ли о ней заботились? Задайте себе эти вопросы, прежде чем выдвигать обвинения.

Гаспар рассказал ему все. Я не застал финал их разговора. Ушел. Мирская суета лишь ничтожный фоновый шум, перед объятиями смерти. Хотел узнать вкус жизнь, теперь испиваю свою чашу до дна, окунаюсь в страдания, пропитываюсь ими и не хочу спасения. Я увидел вторую, неизведанную сторону, своей подруги смерти, какой беспощадной она может быть. Недрогнувшей рукой разрезать жизнь на «до» и «после».

Я пришел к моей звезде. Ее свет погас, а она продолжает сиять в моем сердце. Я не отпустил её и никогда не отпущу. Мальчик прав, во всем прав. В устах ребенка истина, а Кай несет пророческую правду. Каждое слово в устах этого ребенка — сокровище.

Держу ее за руку и хочу утонуть в бездне отчаяния, позволить горю сожрать меня. Но нельзя. Я должен держаться. Из последних сил хвататься за край пропасти, окоченевшими пальцами цепляться за любой выступ. Но это время я хочу посвятить только ей. Побыть с Кэрол, и позволить своему разуму принять реальность. Осознать ошибки. И выстроить свой дальнейший путь. А он будет, потому как еще ничего не закончено. Смерть — мой поклон перед ее могуществом. Но есть нечто сильнее. Гораздо сильнее.

Я глажу ее, провожу рукой по закрытым глазам, бровям, щекам, очерчиваю контур холодных губ. Нам кажется, у нас столько времени впереди, мы еще все можем успеть, откладываем на потом саму жизнь. А потом один удар лишает нас всего, оставляя лишь океан горьких сожалений.

Сзади раздаются шаги. Я услышал их еще до того, как он спустился. Кэрол лежит на огромной кровати в подземелье. Тут очень холодно, и мне непреодолимо хочется ее согреть, но я лишь сам пропитываюсь могильной мерзлотой.

— Я пришел просто побыть с ней, — Артас стоит за моей спиной. Не оборачиваюсь. Я знал, что он придет. Он учует свою сестру и под землей. Родственные связи у них очень крепкие.

Киваю.

— Она бы этого хотела, — волк садится на пол с противоположной стороны, берет Кэрол за вторую руку.

Снова мой кивок.

Мы сидим в безмолвии, и каждый из нас ведет с ней свой диалог. Время не имеет значения. В пределах этой комнаты время остановилось, есть лишь наше горе.

— Я должен поблагодарить тебя за все, что ты сделал, — нарушает молчание волк.

— Ты ничего не должен, Артас, — неотрывно смотрю на нее.

Кэрол надо переодеть. Снять кровавое платье. Одеть в подобающий наряд. Но это значит… прощание… похороны… А этого пока мое сознание принять не может.

— Я ХОЧУ поблагодарить, — его слова пропитаны искренностью. — Я отец, у меня дочь и сын… и если бы кто-то с моей дочерью… так… И плевать мне, что она сделала, она для меня всегда останется непорочным ангелом. Она ж моя плоть и кровь…

Перевожу взгляд на Артаса. Он ставит себя на мое место, и ему это доставляет мучения. Он будто проживает ситуацию в моей шкуре, пробует понять, разобраться.

— Аннабель осталась в моем сердце. Но чаща весов перевесила в сторону Кэрол, — ее имя… ржавые шипы терзают плоть, рвут на части душу.

— Зачем ты мне помогал? Ты ведь мог, — трет пальцами виски, — ты мог утопить нашу семью в боли. И имел на это основания.

— Помогать было три причины. Первая, самая банальная и меркантильная. Констанция помогала Марго, а я действовал с другой стороны, разрушая ее планы. Вторая — Кэрол, уже тогда подсознательно я хотел ее радовать. Не хотел, чтобы страдала, хотя должен был желать обратного. Я с маниакальной одержимостью убеждал себя, что мне непременно надо отомстить, ведь я дал клятвы. Она убила мою дочь. А подсознательно привязывал ее к себе любыми