— И что теперь? — Хрипло и уныло поинтересовался мальчишка, как и Милти, прятавшийся за деревьями, из-за которых едва видать было ближайший фермерский двор. — Дождемся ночи, полезем кур воровать? А если огонь разведем, думаешь не поймают нас? Или сырое мясо есть прикажешь?

— Знала бы, что ты такой неженка и нытик, оставила бы где взяла. — Недовольно фыркнула девушка.

Ну, не признавать же ей было что все планы вышли, а новые на голодный желудок рождаться не хотели. Да, все дороги в королевстве ведут к Золотому тракту, а тот ко дворцу — это знает каждый. А все же, как далеко он сейчас от них был, этот тракт, вот так наобум было и не прикинуть. День пути? Два? А может и столько, что им без провожатого живыми не добраться…

— Ты как хочешь, а я устал. Третий день уже без нормального сна. Хоть отогреться бы… я б сейчас даже на псарне с собаками за счастье… — Пробубнил он свои мысли вслух.

— Нельзя нам еще к людям, Озен. Небезопасно.

— Ой, просто признай, что мы заблудились! "Дойдем до тракта, а там по прямой до дворца" — передразнил ее паренек и с внезапной уверенностью вышел из-за дерева, встав во весь рост.

— Стой!

— Сама стой! — Отдернул руку мальчишка и быстрым шагом направился к домам впереди. — Тебя слушаться — скорее на тот свет попадешь. Что ты там говорила, семи смертям не бывать? Попросимся на ночлег, а если не пустят, то хоть дорогу до тракта подскажут.

Придумать что-то лучше Милти так сразу не удалось. А потому, помявшись на месте, да прикусив губу от расстройства чувств, девушка поспешила за ним. Озен был прав, без помощи они не сегодня-завтра просто сгинули бы в лесу.

Но и тут все было не так просто.

Вечерело, а из всех домов, расположившихся впереди, окна горели лишь в одном и, подойдя ближе, беглецы поняли в чем дело — остальные были попросту заброшены. И там, и тут на девушку и парнишку, бредущих по раскисшей дороге меж домов, смотрели слепые окна с выбитыми или покосившимися ставнями, да зияющие провалы дверей снесенных с петель то ли временем, то ли лиходеями.

— Погоди, — Милти схватила за руку мальчишку, спешно устремившемуся к единственному покосившемуся домишке, над которым вился печной дымок. — Смотри, вокруг никого и как-то жутко… Может и не стоит беспокоить хозяев? Просто займем любой из пустых домов, все же под крышей…

— Ага, а поедим плесени из погреба да водицы из лужи попьем? — Огрызнулся тот. — Ты сама как хочешь, а я бы целого коня уже съел, да и на мне ни нитки сухой не осталось, а там явно печь топят… чувствуешь? Едой пахнет… — Прошептал он едва ли не с благоговением и, выдернув рукав куртки из ее цепких пальцев, уверенно бросил: — Скажем что ехали через лес и на нас волки напали. Мол, насилу спаслись и родителей больше нет… уж не бросят же люди на ночь глядя сироток!

— Ох, и не нравится мне это. — Пробурчала Милти себе под нос, вслед за Озеном шагнув на скрипучую ступень покосившегося крыльца.

Мальчишка едва успел занести руку, чтобы постучать, но та отворилась раньше.

— Ух же… — Отступил обратно мужчина, который явно не ждал гостей, а просто хотел открыть дверь, чтобы проветрить натопленный дом — из него так и пыхнуло жаром. — Вы еще кто?

В ореоле света, исходившего изнутри дома, беглецам не сразу удалось разглядеть его лицо. Высокий, одетый в простую темную куртку с закатанными рукавами и черные штаны, мужчина предстал перед ними босым и показался растерянным.

— Простите, добрый человек, мы… — начал было Озен, но внезапно умолк, попятившись в сторону Милти. И та, проследив за его взглядом, попятилась тоже.

Ведь прямо там, в глубине, за ноги и за руки привязанный к ножкам поставленного на попа стола, на них огромными, полными страха и боли глазами смотрел Сол, рот которого был заткнут грязной окровавленной тряпкой.

Как и обещал Нэйман, утром Кассандра проснулась в его комнате совершенно одна — дверь не была заперта, а за ней в коридоре не было ни души. Краснея и ворча себе под нос, девушка оделась и поспешила покинуть компрометирующие ее покои. Ведь подумать только! Ей, леди, спать в постели мужчины, который к тому же не являлся её мужем… А Нэйман? Да он все точно подстроил и рассчитал, чтобы посмеяться над ней. Но за что? В отместку за то, что называла его безродным вором и грубо обращалась? Так он заслужил того, разве нет?

Воровато, изо всех сил стараясь остаться незамеченной, Кассандра прошмыгнула к главной лестнице, чтобы спуститься и этажом ниже отыскать наконец свои, честно отведенные ей одной покои… если конечно они были и Рид не обманул ее вчера. Вот только сделать этого ей не удалось — сестры Нэймана нагнали Кассандру с радостным щебетом, как всегда перебивая друг-друга.

— Доброе утро, Кассандра!

— А мы с Эллин тебя везде ищем…

— Ты же завтрак пропустишь! Ой, а что же ты вновь в том же платье?

— Ох, милая, ты только скажи, что тебе нужно! Мы всем поделимся! Пойдем, наденешь мое фиолетовое со вставками из бархата!

— Рейна, ну, что за вздор! Фиолетовый вовсе не ее цвет, открой глаза! Вот если синий…

Девушки были как всегда весьма милы и, к великой радости Кассандры, сегодня куда более словоохотливы — болтали без умолку, не особо обременяя ее вопросами, хотя она нет-нет, а ловила на себе необычно задумчивые взгляды.

Обсуждали ярмарку, которая в скором времени должна была пройти по ту сторону Хайморского хребта и что в этом году, коль скоро Нэйман вернулся, быть может он согласится отвезти их туда.

Одетая в нарядное бархатное платье с сине-черным отливом, с волосами, уложенными в красивую высокую прическу, Кассандра в сопровождении девушек спустилась к завтраку где их ждала престранная, отчасти пугающая сцена…

Селин, лежащая у ног стражников и Нэйман стоящий чуть поодаль от нее, зачитывавший вслух что-то с небольшого продолговатого клочка бумаги.

— Матушка! — Воскликнула Эллин и кинулась было к ней, но была остановлена одним из стражников, преградивших ей дорогу.

— Что здесь происходит? — Взволнованно обратилась к брату Рэйна, приобняв перепуганную сестру.

Мужчина, которого прервало их вторжение, смерил сестер хмурым взглядом и даже не обратил внимания на Кассандру, притаившуюся за их спинами.

— Исправление моих ошибок. — Ответил он, нахмурившись и продолжил читать с листа.

— «… потому умоляю тебя не медлить! Если мы срочно не предпримем меры, то навредим не только нашим планам, но и себе, любовь моя. В ожидании твоего скорейшего ответа, с прежней страстью и обожанием, твоя С.». Кому же это предназначалось, матушка? Кого ты так сильно любишь и обожаешь, что, не думая, бросилась передавать ему сведения, из-за которых нас всех могут лишить жизни?

Женщина, сидевшая на полу, поморщилась и повела носом, обхватив себя за плечи.