– Ну а ты что?

– Я велел ему сидеть дома и ждать меня. Хочу взять его за шкирку и вместе в тот бар заглянуть.

– А агента раскрыть не боишься?

– Зачем же мне его светить? Не первый день, работать умеем. Он мне все покажет и расскажет. А потом и я ему дам соответствующую инструкцию, как проводить агентурную работу дальше.

Зазвонил телефон.

– Извини, – сказал Грязнов, поднял трубку, но послушал и передал ее Турецкому. – Тебя. Костя разыскивает.

– Саша, если у тебя в МУРе нет очень срочных дел, подскочи ко мне.

– Сейчас мы с Грязновым закончим и я приеду.

Он положил трубку.

– Значит, ты к Птичке? Только, я тебя прошу, не лезь на рожон. Как рука-то?

– Да заживает, чего ей будет! Душа вот не на месте.

Турецкий сочувственно посмотрел на друга.

– Еще раз привет, – сказал Меркулов. – Как продвигаются твои банкиры?

– С переменным успехом. Этот банк «Ресурс» превращается в многоголовую гидру, разветвляется, не знаю, когда мы все эти концы свяжем в один узел.

– Это нехорошо. Но ты не падай духом. А что с Савельевым? Мне Казанский жаловаться приходил, что ты пустил в дело компрометирующие замминистра видеозаписи?

– У нас там этих видеозаписей – пять кассет. И не на одного Савельева, а еще на многих и многих чиновников, депутатов, есть там и небезызвестный тебе генерал милиции в отставке Васильев. Как же мне теперь отпускать Пыхтина, если он проходит важным свидетелем по тому же банку «Ресурс»? У меня толковых показаний не густо. Одни свидетели уехали за границу, другие померли, царство им небесное, третьи пропали без вести.

– Я вовсе не упрекаю тебя, просто интересуюсь. Ты же знаешь, что Казанский постоянно копит компромат на собственных подчиненных, вместо того чтобы заниматься важными и нужными для страны делами. Но почему он именно тебя не жалует? Что у вас с ним, взаимная неприязнь?

– А как же! Он боится, как бы я его не подсидел. Каждая твоя, уж не говорю о генеральном, похвала в мой адрес – ему острый нож.

– Ну ладно, – поморщился Меркулов, – это его личная проблема. А вызвал я тебя вот по какому вопросу. Убит депутат Госдумы Бартенев, звонили сверху, интересовались этим делом.

– Тут с этим депутатом такая получается петрушка, что голову сломаешь. Оказывается, в городской прокуратуре в отношении него имеется уголовное дело, обвиняют в убийстве двух лиц. Но Дума отказала в снятии иммунитета. Такие дела, за свои шкуры, надо понимать, дрожат.

Меркулов удивленно взглянул на Турецкого.

– Откуда это тебе известно? Когда успел? Его ж только сегодня убили.

– Стечение обстоятельств. Я охотился на Козлова, который вчера вместе с Бартеневым вернулся из Англии. Своего подозреваемого я проморгал, а вот судьба его приятеля оказалась привязанной к нашему делу о банкирах. Там своего хватает. Я как раз, когда ты позвонил, напрягал Славку и Олега Величко по этому поводу.

– Значит, Козлов пока гуляет?

– Да. Но он в Москве. Я через МВД дал установку. На транспорт и по всем отделам розданы его фотографии. Думаю, ждать осталось, когда его схватят, недолго.

– Хорошо, я дело Бартенева затребую и передам тебе, а ты мне, пожалуйста, подготовь спецдонесение для Госдумы об этом сраном депутате.

– Будет сделано, – улыбнулся Турецкий. Чтоб Костя ругался – надо было крепко его завести.

– Как твоя малышка? – вдруг спросил Меркулов.

– Растет. Что ей еще делать?

– Передай от меня, – Меркулов вынул из стола огромную, завернутую в яркую сверкающую обертку конфету «Мишка косолапый» и протянул Турецкому. – Купил вот, а отдать тебе забыл. Стыдно, да что ж поделаешь…

– Спасибо, передам, – усмехнулся Александр. – А твои как себя чувствуют? Сто лет не виделись.

– Тоже ничего, живем, хлеб жуем. Все чаще, Саша, о пенсии подумываю, чувствую: устал. Не столько от жизни, сколько от самого себя.

– Мне Грязнов как-то то же самое сказал: от себя не убежишь. Просто время сейчас такое неудачное, пасмурное. Снег первый растаял и только грязи добавил. Но это явление временное. Завтра обещали морозец и новый снегопад.

– Какое счастье, что хоть ты умеешь успокоить, – ухмыльнулся Меркулов. – Спасибо, я напитался твоим оптимизмом и чувствую себя получше. Ты заходи для профилактики ко мне почаще.

– Учту, – засмеялся и Александр.

– Пока не отлучайся. Я тебе сразу, как доставят, подошлю дело Бартенева. Спецдонесение по нему мне нужно как можно быстрее.

Еще в коридоре Турецкий услышал, что в его кабинете надрывается телефон.

– Иду, иду, – сказал он, словно телефон мог услышать его.

Отомкнул дверь, подбежал к столу, схватил трубку телефона, узнал голос Олега Величко.

– Какие новости? – спросил торопливо.

– Хорошие. Козлова мы нашли. Пыхтин позвонил некой Кире и обнаружил его там. Вечером вместе с Кирой Владимир Афанасьевич собирается нанести визит своему бывшему другу и соратнику на его даче. Встречу мы с МУРом организуем ему по высшему разряду.

– Новость просто отличная! Во сколько он обещал прибыть к Пыхтину?

– Около восьми вечера.

– Я сам постараюсь поприсутствовать, если меня не задержат никакие другие дела.

– С вами, Александр Борисович, мне было бы спокойнее, – признался Олег.

– Как там Пыхтин?

– Держится молодцом. Мне кажется, он из артистических натур, легко вживается в роль и играет ее блестяще. Сейчас у него на лице написано, что он исполняет важное государственное дело, даже его собственная жена посматривает на него с некоторым почтением.

– Прекрасно. Ты меня радуешь. До встречи вечером, а если не смогу, действуй сам по обстоятельствам. С Козловым можешь не церемониться, вези его сюда.

Турецкий положил трубку, но тут же раздался новый звонок – уже по внутренней связи.

– Я слушаю.

Говорила Клавдия Сергеевна.

– Саша, ты так быстро ушел от Константина Дмитриевича, что я не успела передать тебе пакет.

– Дело Бартенева, что ли, поступило? Больно быстро. Так не бывает.

– Нет, это по спецсвязи. Аудиокассеты. Сам зайдешь или занести? – Голос ее звучал завлекательно.

– Да уж неси, – хмыкнул Турецкий. Жаль, народу много, а то поозорничали бы с тобой, а?

– Хулиган ты! – промурлыкала Клавдия, но в голосе ее было больше одобрения, нежели осуждения.

Бедная женщина, на что она надеется? Неужто на повторение того, о чем Александр постарался давно забыть? Ну было дело… А она помнит, вздыхает, мурлычет…