– В антисанитарных условиях живешь, господин тайный агент.

– Так ко мне никогда прежде столь высокое начальство не заглядывало, вот я и не готов к приему, – дружелюбно улыбался Гнутый.

На нем был старый спортивный костюм. Брюки пузырились на коленях, светились дырочками, прожженными сигаретами, а у зеленой выгоревшей майки были растянуты воротник и рукава.

– Оно и видно, – проворчал Грязнов.

– Чем обязан? – спросил Гнутый.

– Прости, Евгений, но утром я не все у тебя выяснил. Напряги память и вспоминай, кто звонил по телефону до прихода омоновцев. Может, подходил кто-то из посетителей, может, сам бармен. Мне это надо знать обязательно.

– Кто звонил? Я и не помню. Господи, да кто же там мог звонить?

Вдруг Гнутый хлопнул себя рукой по лбу:

– Бармен и звонил! Точно! Сказал еще, мол, братан, Бартенев пришел. И все, положил трубку. А потом часа через полтора появились эти ряженые. Вот же дурак я! Как сразу-то не сообразил?

– Женя, это правда? Ты не путаешь?

– Сущая правда! Клянусь! Как сейчас помню!

– Значит, обращаясь к кому-то, он сказал: братан?

– Да!

– А может, у него действительно есть брат?

– Все может быть. Почему же нет?

– Ладно, быстро собирайся. Поедем, – сказал Грязнов.

– Куда?

– В бар.

– Вы что, заложить меня решили? – встревожился Гнутый. – Да ведь если там узнают, что я с вами связан, я и до утра не доживу.

– А ты за себя не беспокойся. И меня за дурака не считай. Ты просто случайный свидетель, который вчера оказался в баре. А на тебя мне другие посетители указали. Не трясись. Показывать я тебя никому не стану. Но если этого бармена прижать понадобится, прижму. Так что надевай на себя, что придется, коктейли распивать нам с тобой сегодня некогда.

Гнутый растерянно смотрел на Грязнова, мучимый сомнениями.

– Но как же моя конспирация?

– Да что ты ломаешься? – взорвался Грязнов. – Ни хрена с твоей конспирацией не сделается! Одевайся, а то я погоню тебя в этом спортивном костюме! Ты сейчас мой единственный свидетель, ясно тебе?

Осведомитель стал суетливо одеваться. Грязнов взглянул на часы: поздно, но бар должен работать. Все равно надо спешить.

Они успели. Вышибалы на входе преградили было дорогу, однако Грязнов предъявил удостоверение, и его пропустили.

Не снимая пальто, Вячеслав прошел прямо к стойке, где тосковал в одиночестве бармен.

– Вы еще не успели забыть меня? – спросил Грязнов.

– Нет, конечно, – насторожился бармен.

– Отлично. У вас прекрасная память. А где сейчас находится ваш брат?

Бармен пожал плечами:

– Возможно, дома. А зачем он вам нужен?

– Раз я спрашиваю, значит, мне необходимо это знать. Вы закончили работу?

– Еще нет, но… кассу надо сдать.

– Где он живет? Адрес.

– Мы вместе живем. С родителями. В Свиблове. А в чем все-таки дело? Я не понимаю…

– Скоро поймете. Заканчивайте свои дела. Я сам отвезу вас домой.

– Да, но что я ему скажу? Мне же надо позвонить, узнать, может, его и дома-то нет.

– А вот звонить никуда не надо. И предупреждать тоже.

– Но я все же не понимаю…

– Сейчас мы сядем в машину, и я вам все очень подробно объясню. Я так понимаю, что у вас лично нет желания проходить соучастником по делу об убийстве?

– Упаси Господи!

– Тем более. Я жду вас. И помните: пока я вам не разрешу слова молвить, молчание в ваших интересах.

Оперативники вышли наружу.

Бармена Липникова Федора Васильевича Грязнов посадил на заднее сиденье, где уже давно томился Гнутый. Те переглянулись, кивнули друг другу и отвернулись, как незнакомые.

– Как зовут вашего брата? – Грязнов обернулся к ним с переднего сиденья.

– Петр.

– Чем он занимается?

– Немного ездил челноком, потом стал перегонять машины. Сейчас ищет постоянную работу, хочет наняться куда-нибудь охранником. Пока безуспешно. Перебивается случайными заработками.

– Понятно. Так вот, вы сказали мне, что вчера, перед налетом омоновцев, никто никуда не звонил. А нам удалось отыскать свидетеля, который утверждает, что именно вы и позвонили братану, предупредив его, что пришел Бартенев. И еще спросили, рад ли он этому обстоятельству. Я правильно повторяю ваши слова, свидетель? – обратился Грязнов к Гнутому.

– Так точно, – закивал тот.

– Объясните, Федор Васильевич, чем был вызван этот звонок?

В машине воцарилась тишина. Бармен был растерян.

– Я не спрашиваю вас, звонили вы или нет, заметили? Меня интересует причина вашего звонка. Отвечайте.

– Меня братан просил… У них были с этим… Бартеневым свои какие-то отношения. Денежные, наверно.

– Значит, это ваш брат тут же примчался в бар вместе с так называемым ОМОНом?

– Я не знаю. Там все были в этих… в масках.

– Неужели не узнали? Ну что ж, придется нам спросить об этом вашего брата. И еще о том, за что они застрелили Бартенева. Видите, Федор Васильевич, какая цепочка выстраивается? – Он приоткрыл дверь машины. – Ребята, садитесь, поедем брать Петра Липникова. А вы, свидетель, можете быть свободны. Извините, что пришлось вас побеспокоить.

Гнутый пулей, откуда только прыть взялась, выскочил из машины и тут же исчез в темноте.

Оперативники уселись, сжав плечами бармена, отчего тот вообще скис окончательно.

Быстро приехали в Свиблово, на Лазоревый проезд.

– Показывайте, куда? – распорядился Грязнов.

– Поезжайте направо, во двор, третий подъезд наш.

Перед ними была обычная пятиэтажка, так называемая «хрущоба», со всех сторон окруженная гаражами-ракушками и густым кустарником за ними. Еще дальше был спуск к Яузе, захламленный, как это только возможно на московской окраине.

Грязнов, Саватеев и Липников поднялись на второй этаж. Федор открыл дверь своим ключом. В прихожей было темно.

Когда вспыхнул свет, Грязнов увидел, что все помещение тесно заставлено картонными ящиками с иностранными надписями. Склад – не склад, а черт знает что.

– Проходите налево, в мою комнату, старики уже спят, они не любят, когда шумно. Сейчас я приведу Петьку.

Грязнов и Саватеев вошли в маленькую, квадратную комнатку, где стояли музыкальный центр, телевизор и еще какая-то радиоаппаратура. Через минуту, щурясь, вошел Петр, стал разглядывать гостей.