Она взяла полотенце и сходила на речку. Отдыхающих было по-прежнему много – в основном городские. Какой-то волосатый крупный мужчина с мощными мускулами, похожий на молодого Зевса, вдруг оказался рядом с Ларой и принялся пространно рассуждать об искусстве.

– Вы кто? – с нетерпеливым любопытством спросила она.

– Я? Художник… – Незнакомец потупился со скромностью гения.

– Ну и валите отсюда! – с несвойственной ей грубостью заявила она.

– Я мог бы вас нарисовать…

– Валите!

К художникам она теперь испытывала особую неприязнь. Призрак Елены витал все время где-то рядом, и Лара мужественно с ним боролась.

Плескалась вода у песчаного берега, трещали стрекозы… Лара с удовольствием замечала, что все смотрят на нее. Купальник у нее был самый простой, классического силуэта, чем-то напоминающий тот, в котором резвилась Мэрилин Монро в своем самом знаменитом фильме. Невинная порочность, изощренная скромность, будоражащая фантазию лаконичность… Лара хотела стать единственной для Костика. Елена была побеждена.

Было так хорошо, что ощущение этого благостного летнего вечера становилось почти невыносимым – казалось, еще чуть-чуть, и сердце разорвется от счастья. Но в природе всегда все находится в равновесии – загорая на берегу, Лара вдруг заметила плывущую из-за горизонта тучу. До того тучи кружили только над Москвой, и вот теперь они решили заняться окрестностями. «Будет дождь, – подумала Лара, впрочем, безо всякой тревоги. – Как бы Костя под него не попал… Опять! Опять я о нем беспокоюсь, хотя, что может случиться с молодым здоровым мужчиной – он ведь не картонный, от дождя не расклеится. Нельзя так трястись над ним, я повторяю те же ошибки, что и в первом браке! Первый брак… Что будет с Игорем? Ах, а вот это должно меня волновать еще меньше».

Когда сизая туча подлетела совсем близко, накрыв своим лохматым краем часть реки, Лара оделась и быстро пошла к дому. Волосатый художник с неизбывной печалью посмотрел ей вслед и принялся потухшей сигаретой рисовать на песке какие-то контуры.

Она уже привыкла к старому дому и даже находила приятной ту влажную прохладу, которая вечно царила в нем. И неистребимая пыль, которая лезла изо всех щелей, и запах нафталина, пропитавшего сохранившиеся от диссидентского прошлого Костиной семьи, и вещи не казались теперь неприятными.

Одно время Лара пыталась привести в порядок эти руины – вытряхнуть темные трофейные ковры, кажется, привезенные Костиным дедушкой из капитулировавшего Берлина, разобрать переписанные от руки мельчайшим почерком плоды самиздата брежневских времен, выкинуть почтенный «Грюндиг», истощенный поисками запретных радиостанций, побитый и поцарапанный, но в рабочем состоянии, все еще готовый в любой момент поймать шипящую «Свободу»… В шифоньерах и шкафах висела одежда, которую носили непритязательные и вольнолюбивые Костины родители. Однажды Лара решилась померить кое-что из старого хлама – так, ради смеха. Но ужасно расчихалась от пыли и нафталина и окончательно отбросила эту идею – привести дом в порядок.

Она устроилась на веранде, включила переносной телевизор – по единственному хорошо показывавшему здесь, за городом, каналу шла передача из мира животных. Ведущий как раз самозабвенно рассказывал о повадках гамадрилов. Лара положила ноги на стол и отхлебнула пива из банки. «Надо срочно купить машину, – лениво подумала она. – Электричка надоела!»

Вскоре первые крупные капли дождя упали в пыль перед крыльцом, забарабанили по листве. Ударил гром, дождь припустил, пыль превратилась в грязь, разлитую на тысячу ручейков. Телевизор затрещал, изображение исказилось от помех, и стало невозможно разобрать, кого он в данный момент показывает – то ли ведущего, то ли гамадрилов.

«Когда же Костя придет? Я ужасно, ужасно его люблю! Ну как же я могла столько лет – целых восемь лет! – прожить с Игорем, думая, что лишь только в нем заключено мое счастье. Наверное, я не любила его, мне только казалось…»

С неба низвергался уже не дождь, а настоящий ливень, периодически как бы замиравший от молний и взрывов грома, а потом с еще большей силой припускавший вновь, словно в короткие мгновения, когда небо от вспышек молнии раскалывалось надвое, он набирался сил и ярости. Это был какой-то особенный, почти тропический ливень. Телевизор окончательно потерял настройку, лишь трещал да шипел, по экрану бежали черно-белые полосы.

«Костя придет нескоро, ему придется переждать где-нибудь грозу, – решила Лара и вновь задумалась о том, что произошло. – Я ни в чем не виновата, все дело в Игоре. Мама была права – мы с ним разные люди. Даже если бы я не встретила Костю, все равно ушла бы от Игоря, рано или поздно. Но я встретила Костю и полюбила его. Теперь я по-настоящему счастлива».

Капли дождя барабанили по перилам веранды и рикошетом, мелкими брызгами, попадали в Лару. Дождь был теплым, но Ларе вдруг стало холодно – несерьезный пляжный халатик едва прикрывал ее тело. Она ткнула босой ногой по кнопке – выключился телевизор – и ушла в дом.

«Я просто обязана была уйти от Игоря… – продолжала она думать о том же, открывая холодильник. Пива на полке было много – Костя любил делать основательные запасы, – Лара открыла еще одну банку и села у окна. – Иначе бы я превратилась в его рабу!»

Она стала вспоминать свою прежнюю жизнь и вдруг не нашла в ней ничего хорошего. Выходило так, что целых восемь лет она потратила на человека, который вовсе этого не заслуживал. Да, конечно, Игорь был очень мил, не зря же она столько времени с ним возилась – не пил, курил только на балконе, выполнял все свои обязанности, был верен и нежен, но… кого этим в нынешнее время удивишь? Теперь другие стандарты. У современных женщин иные требования к своим спутникам, а на тех, кто заявляет на мужа – «хоть какой, но мой», – смотрят как на отсталых идиоток. Если раньше считалось, что хороший муж – это тот, который пьет только по праздникам, то нынешняя женщина ждет от супруга гораздо большего.

«Игорь был слишком инфантилен, – мысли все текли и текли в одном направлении. – Впрочем, почему «был»? А, потому что он – уже бывший. Да, хотя мы еще официально не развелись, он все равно уже бывший муж. Вечный мальчик, который идет по жизни, мечтательно глядя по сторонам. Но он меня любил. Конечно, как же ему меня не любить, ведь я была для него секретарем, домработницей, нянькой, учительницей и чуть ли не матерью… С Костей мы на равных, я для него – женщина. Мы были с Игорем разные с самого начала. Волна и камень, лед и пламень… Ну да! И по гороскопу мы совершенно не подходили друг другу! Он – Рыба, я – Львица, у нас разные стихии – огонь и вода…»

Лара погрузилась в воспоминание астрологических примет, и по всему выходило, что даже высшие стихии не советовали ей вступать с Игорем в столь длительные отношения. Потом из глубин своего сознания она опять вытащила на свет образ Анны Георгиевны, которая мрачно возвестила: «Не пара он тебе, и вообще – я его никогда не любила!»

– Милая мамочка, почему я тебя не слушалась! – топнула ногой по старым половицам Лара. – Почему?