Девушка попятилась. За спиной Мазуро переминался с ноги на ногу второй страж порядка – невысокий крепыш, бледный и бесцветный, как моль.

– Я правильно попал? Это здесь произошло убийство?

Алана только открыла рот, чтобы сказать, что в этом месте, слава богу, все живы (хоть, возможно, и не совсем здоровы), но тут, откуда ни возьмись, рядом материализовалась соседка из квартиры напротив.

– Товарищ милиционер, вы очень даже правильно попали! Разрешите пожаловаться! – затараторила она. – Эта квартира жить не даёт всему подъезду. С утра и до утра у этих пьянки да гулянки, а мне на работу в шесть часов вставать, между прочим! Их нужно выселить отсюда как лиц, морально разложившихся и опасных для общества. Вы посмотрите, посмотрите только, что здесь происходит!

Мазуро огляделся и тяжко вздохнул:

– Картина Репина "Погром в Зимнем", – с тоской констатировал он и уставился на Алану. – Девушка, умоляю, не покидайте нас! Сжальтесь надо мной! У меня сегодня это уже третья локация из фильма ужасов, а ещё всю ночь дежурить. Не уходите, будьте моей… понятой!

Алана развела руками. Возвращаться чертовски не хотелось, но старший лейтенант ей внезапно понравился. К тому же, он не раздавал приказаний, а просто просил, что подкупало.

Они вернулись в комнату, где Петькин отец, по-прежнему сидя на полу, прикладывал ко лбу кусок замороженного мяса, заботливо кем-то подсунутый (очевидно, любящей супругой, суетящейся рядом). Неподалёку на краешке дивана примостился Петька. Опустив голову и засунув ладони между колен, мальчик терпеливо дожидался, пока о нём вспомнит хоть кто-нибудь. Увидев Алану, он виновато опустил глаза.

– Судя по всему, это и есть труп? – спросил Мазуро, указывая пальцем на Петькиного папашу.

– Сам ты труп! – окрысился тот. "Потерпевший" явно чувствовал себя лучше, и уже мог разговаривать, а не только мычать. – Ты кто такой? Чё надо? Кто ментов вызвал?

Последний вопрос был, по-видимому, адресован жене. Петькина мать, своим внешним видом сильно напоминавшая жертву автомобильной катастрофы, испуганно залебезила:

– Что ты, Коленька? Что ты, голубчик? Я здесь не причём!

– Это я вызвала! – снова влезла соседка. В присутствии представителей органов правопорядка и собственного мужа с сосиской на вилке, она прямо осмелела. – Потому что достали уже, чёртовы пьяницы! Устроили тут притон!

– Сама дура, спекулянтка! – огрызнулась в ответ Петькина мать.

– Говори, да не заговаривайся, алкота несчастная! Ты мои спекуляции видела?

– Так, гражданочки, а ну-ка цыц! – прикрикнул на них Мазуро. – Прекращаем базар, я сказал! Никому не расходиться! Соломатин! Запиши всех поимённо, Ф.И.О., адреса проживания и годы рождения.

Второй милиционер, названный Соломатиным, не пошевелился. Алана перехватила на себе его взгляд и неожиданно содрогнулась. Взгляд был холодный, скользкий, будто змеиный. Она отвернулась, и стала смотреть на Мазуро, из всей этой компании он вызывал наибольшее расположение.

– Козёл, – сквозь зубы еле слышно прошипел старлей и обернулся к соседке:

– Ваша фамилия? Имя, отчество?

– Боброва Анна Сергеевна! – с готовностью отрапортовала женщина. – Год рождения – одна тысяча девятьсот пятьдесят девятый. Проживаю: проезд Гершвина, дом тринадцать, квартира два.

– Отлично! – не понятно чему обрадовался Мазуро. – Соломатин! Ты заснул там, что ли? Отомри, с-ска!

Алана уже поняла, что особо тёплых чувств к напарнику старлей не испытывал, и даже не могла его за это осуждать. Соломатин, наконец, ожил, подошёл к Мазуро и прошептал что-то ему на ухо.

– Да ну ёлки! – тихо выругался тот. – Придурок! Пшёл вон отсюда!

Соломатин насупился, отошёл в сторонку, и оттуда кидал на товарища недобрые взгляды. Какой-то он был… мутный, как сказала бы Сонечка. "Ох, Мазуро, тебе бы лучше не поворачиваться к нему спиной", – подумала Алана.

– Итак, Анна Сергеевна, – продолжил тем временем старлей. – Как я понимаю, убийства не было? Это значит, что у нас получается? Ложный вызов? А за ложный вызов, что у нас полагается?

Анна Сергеевна всплеснула руками, и застрочила, как из пулемёта. В её оправдательной речи Алане удалось разобрать лишь несколько отчетливо сказанных слов: "бордель", "алкашня", "пьяные рожи", и одну почти целую членораздельную фразу: "вся окрестная шантрапа".

– И вообще, – подытожила соседка. – Их давно пора лишить родительских прав, а мальчишку сдать в детдом. Вы бы слышали, как он с взрослыми разговаривает, ну это же невыносимо! Сразу видно – растёт социально неблагонадёжный элемент!

Петька подскочил с дивана и сжал руки в кулачки. Мазуро поморщился:

–Давайте ближе к делу, гражданочка Боброва. Есть у Вас конкретно, что сказать по поводу произошедшего?

– У меня есть, – сказала Алана, спасая Анну Сергеевну, Петьку, а в первую очередь, себя. Потому что одному только богу было известно, как же они все ей надоели.

Алана выдала свою версию. В сжатом варианте, разумеется, и безо всяких мистических подробностей. Типа непонятных слов Петькиной матери о каком-то отражателе, и своего "парения" над собравшимися соседями.

– Вот, Анна Сергеевна, учитесь, как надо давать показания, – похвалил её Мазуро. – Теперь мне всё стало понятно, и безо всякой там "воды". Спасибо вам…

Мазуро замолчал и вопросительно воззрился на девушку.

– …Алана, – закончила она.

Старлей просиял.

– Спасибо вам, Алана! – торжественно гаркнул он. Со стороны коридора послышались робкие аплодисменты – это кто-то из не успевших сбежать соседей, решил, что началась раздача вознаграждений. Анна Петровна сникла и отвернулась к мужу, а Алана пристально посмотрела на часы, висящие на стене. Кажется, это было единственный предмет в комнате, избежавший последствий пьяного буйства Петькиного отца. Она очень надеялась, что старший лейтенант поймёт её взгляд правильно – самой лучшей наградой для неё сейчас было бы разрешение вернуться домой.

Впрочем, как выяснилось, и у милиции вопросы к жильцам дома номер тринадцать по улице Гершвина на сегодня тоже закончились. Отпущенные по домам соседи потянулись на выход – доедать остывший ужин и готовиться ко сну. Никто так и не удосужился записать их данные, и вообще никто никаких записей не оформлял – это казалось немного странным, но Алане думать об этом было лень. Она слишком устала и просто хотела домой.

Но сегодня был явно не её день. Уже дважды за последний час старший лейтенант Мазуро не позволил ей пересечь порог Петькиной квартиры.

– Девушка!.. Алана!.. Подождите! Прошу вас, уделите мне ещё буквально минуточку!

******

Однажды Никита рассказал ей о методе "добрый и злой полицейский", который широко распространён среди следователей. Суть метода заключалась в обычной манипуляции человеческим сознанием: один следователь – "злой" – разговаривает с подозреваемым лицом на повышенных тонах, угрожает, запугивает, и рисует красочные картины пребывания в местах "не столь отдалённых". А затем подключается второй – "добрый" – проявляет участие, входит в положение и предлагает решить дело по-хорошему. Смена "доброго" и "злого" следователей