– Ты... ты… – Хозяин обернулся к Агате. Глаза его превратились в два рдеющих угля.

– Нет! – завопила Агата. – Я тебя не предавала! Не предавала! Не…

Сжатая в кулак рука взлетела, готовая ударить. Агата сжалась в комочек, закрывая лицо ладонями, – вся ее храбрость куда-то исчезла, остался лишь животный страх; ноги отнялись, сердце летело куда-то вниз, в бездонную пропасть, и не было ни выхода, ни спасения…

– Не смей обижать нашу верную Дану! – глумливо выкрикнул кто-то. Щеки коснулось быстрое холодное дуновение – словно совсем рядом с лицом пронеслось ледяное лезвие меча.

– Да беги же ты, дуреха! – грянул откуда-то сверху голос Верховного мага. Незримая рука схватила ее за шиворот, весьма нелюбезным рывком поставив на ноги. Не удержавшись, Агата вновь упала, и, похоже, это спасло ей жизнь – невидимая ледяная стрела вновь промчалась совсем рядом.

…Агата судорожно сучила ногами, пытаясь отползти подальше, однако Хозяин Ливня, похоже, забыл о ней – ему противостояли куда более грозные противники.

Вокруг вес стало красным-красно от орденских плащей. Арк бросил в бой все силы. В середине пустой площади, окаймленной кровавым кольцом, неподвижно застыл Хозяин Ливня. Агата помнила его страшную силу, помнила, как Сильвия едва-едва сумела вырвать добычу из когтей нерассуждающего голодного чудовища, каким был тогда Хозяин; неужели Арк всерьез рассчитывает справиться?..

Арк рассчитывал. Над башней набирал силу изумительной красоты радужный вихрь; словно исполинское копье, он целился прямо в сердце стягивающихся над Хвалином туч. Маги в алых плащах, похоже, совместно творили какое-то заклинание; творил нечто и Хозяин; вспомнив, на что он способен, Агата нашла в себе силы подняться. Не в силах повернуться, она пятилась и пятилась, пока не уперлась спиной в какой-то забор.

В этот миг маги атаковали. Наверное, они опередили Хозяина лишь на краткий миг – однако в магических войнах, как и в обыкновенных, зачастую верх берет именно тот, кто нанес первый удар.

Над площадью прямо из воздуха сгустилась исполинская сеть, сотканная из мириад огненных нитей. Алый Орден не мудрствовал лукаво – заклятья, основанные на силе пламени, удавались им лучше всего. Сеть перечеркнула небо, зависла на миг, а потом стремительно рухнула.

И тотчас же с пронзительным, режущим слух визгом радужное копье оторвалось от шпиля башни, рванувшись прямо ввысь.

Настоящим, живым огнем вспыхнул герб ордена на самом острие шпиля.

Хозяин Ливня закричал. Ничего человеческого в этом крике уже не оставалось. В нем звучали слова давным-давно уничтоженного языка, потому что сами эти звуки казались оскорблением мировой гармонии. В боевом кличе Хозяина – неведомого существа, неведомо как возникшего и неведомо к чему стремившегося, – слышалась такая ненависть, что Агата даже зажмурилась – крик резал глаза, словно напоенный кислотным ядом ветер.

В руке Хозяина возник, плавно соткавшись из бесформенного облачного обрывка, длинный черный клинок. Острие уставилось в зенит, и, теперь уже шепотом, но таким, что слышала вся площадь и, наверное, слышал весь замерший от ужаса Хвалин, Хозяин произнес слово Силы.

Прямо вверх прянула черная молния. Из обхвативших радужное копье своими плотными боками туч вниз устремились первые ядовитые капли.

Над Хвалином начинался Смертный Ливень. Сеть громко затрещала. Черный пар брызнул во все стороны, алые ячейки горели, горело само слагавшее их пламя, в свою очередь, распадаясь и обращаясь в ничто. С боков им на смену рвались новые и новые сплетения алых нитей, спеша залатать прореху; но и сила Хозяина не уступала, вверх рвались стрелы темного пламени, мощь Арка не могла погасить этот костер; в небе радужное копье пробило слой туч навылет, появилось смутное серое пятно, воздух внезапно замутился, Агате показалось, будто мириады мириад рук старательно ловят мчащиеся к земле капли Ливня, однако, конечно же, никакая сила остановить это бедствие не могла.

Все, что оставалось Дану, – это мотнуться под защиту какого-то каменного сарая, иных в Хвалине и не строили.

Ни один из магов не сдвинулся с места, и невольно Агата воздала должное мужеству врага. Магов можно было назвать подлецами, но трусами они явно не были.

Ни та, ни другая сторона даже и не помышляла о переговорах. Бой шел на уничтожение. Никаких компромиссов и перемирий. Очевидно, счеты были и в самом деле велики – возможно, так велики, что даже счет Агаты показался бы перед ними жалкой детской обидой, что бесследно пройдет самое большее через четверть часа.

И все-таки они боялись и смерти, и боли. Агата никогда не думала, что сможет пережить то, что увидели ее глаза и услыхали се уши. Многоголосый вопль, вопль ужаса и отчаяния, вопль корчащейся человеческой плоти, вопль десятков и сотен жертв; кто-то начал метаться по крышам, в припадке безумия срывая с себя одежду, кто-то кубарем катился вниз, в эти последние мгновения надеясь отыскать укрытие; однако большинство чародеев остались стоять, не разрывая круга и не ослабляя мощи нацеленного на врага заклятья.

На мостовую перед Агатой упали первые дымящиеся капли.

Однако в небесах мощь Арка явно брала верх. Радужное копье разделилось на тысячи мелких стрел, пронзавших черные косматые клубы, и капли падали медленно, неуверенно, редко, словно сила Ливня готова была вот-вот иссякнуть…

Прореха в сети сузилась до размера человеческой головы.

И тогда Хозяин вновь закричал. Это была уже не ярость, это был тяжкий стон попавшего в ловушку и смертельно раненного зверя.

– Будь ты проклята! – услыхала обмершая Агата.

А в следующий миг черный меч вспыхнул весь сразу, от эфеса до острия; Хозяин направил свой удар не в магов, не в сеть, что стремительно опускалась, почти что падала, ему на плечи; он направил его в основание башни Арка.

Никогда еще Хвалин не слышал такого безумного грохота. Казалось, сотни тысяч подземных демонов рванулись на волю из своих убежищ, ломая на своем пути даже крепчайшие кости земли. Воздух прорезал невыносимый, на самом пороге человеческого слуха, полувизг-полускрежет – словно железом вели по тонкому стеклу. Подножие башни окуталось дымом; то и дело в клубах мелькали гротескные, искаженные физиономии каких-то чудищ; физиономии гримасничали, кривились и дергались, составляясь на несколько мгновений и тотчас же исчезая.

Сперва Агате показалось, что с башней ничего не случилось и Хозяин лишь зря потратил силы. Но потом... потом башня внезапно приподнялась, словно пытаясь оторваться от косных фундаментов и рвануться в небо, по серому камню стен зазмеились черные трещины, шпиль переломился у самого основания, и гордый герб из огненного авальонна грянул вниз, вдребезги разбившись о камни брусчатки.

А в следующее мгновение башня рухнула бесформенной грудой битого камня, крошева стен и обломков балок, месива утвари и обстановки – страшный пирог, щедро пропитанный алой начинкой.

Агата скорчилась под каменным навесом, прижимая ладони к ушам. После такого удара, казалось ей, разве что-то еще может оставаться в живых?..