– Нет, дальше коридора не проходили. Глеб пытался их остановить, но получил в глаз.

– Они ударили ребенка?! – широко распахнула глаза Марина.

– Полицейский, да. Сунули соседке в руки какую-то бумажку с подписями – и все!

– Видела я эту филькину грамоту, – подтвердила адвокатесса.

– То есть это не было постановление суда? – уточнила Алла.

– Да какое там постановление! – отмахнулась подруга. – «Акт установленного образца»!

– Но его же кто-то подписал?

– Какой-то местный чиновник из районной управы… Думаю, он даже не знал, что именно подписывает! – Марина передернула полными плечами, и многочисленные цепочки на ее белой шее мелодично зазвенели подвесками.

– Представительниц опеки, которые изъяли ваших детей, звали Ямщикова и Уразаева? – задала вопрос Алла, хотя уже знала ответ, ведь Марина показывала ей копию постановления.

– Да, – кивнула Иночкина. – Но соседка сказала, что тетка была одна. А с ней – полицейский или пристав, я не разбираюсь… Я пошла в районную опеку, хотела выяснить, на каком основании они забрали Сеню и Анютку.

– Вам удалось встретиться с Уразаевой?

– Нет, только с Ямщиковой. Уразаевой то ли не было на месте, то ли она просто не захотела… Я так удивилась, что Ямщикова оказалась совсем девчонкой!

– И как прошла беседа?

– Ну, она сильно удивилась – особенно когда я показала ей бумажку, оставленную опекой.

– А что именно ее удивило?

– Понятия не имею… Потом она стала задавать вопросы, а в конце сказала, что сама ничего не решает, что этим занимаются старшие сотрудницы. Ямщикова обещала поговорить с Уразаевой или даже с самой главной начальницей и все выяснить.

– Поговорила?

– Я больше с ней не встречалась. Может, она просто так сказала, чтобы отвязаться? Хотя, странно, она выглядела озадаченной и, похоже, хотела помочь…

– Когда вы встречались с Лидией Ямщиковой?

– Когда? Сейчас… – Иночкина подняла глаза к потолку, припоминая дату. – Двадцатого, по-моему… Да, точно, двадцатого! Да вы можете сами с ней поговорить, она вам точнее скажет?

– Дело в том, Ольга Сергеевна, что поговорить с Ямщиковой мы не можем – она погибла через два дня после того, как состоялась ваша беседа.

– По… умерла то есть? – Иночкина была потрясена.

– Ее убили.

– Убили? Так вы что, за этим здесь – меня подозреваете?!

– Нет, вас мы не подозреваем, – поспешила успокоить женщину Алла. – Просто необходимо прояснить кое-какие обстоятельства… Не получив известий от Ямщиковой, вы решили отправиться к адвокату?

Иночкина мрачно кивнула.

– Тогда почему вы вдруг отказались от ее услуг?

– Потому что мне вернули Сеню.

– Значит, правда вернули? – пробормотала Марина. – Но почему вы не позвонили, почему не предупредили, что мои услуги больше не нужны?

– Потому что вернули только сына, а Анюту – нет, и сказали, что, если я продолжу натравливать на них адвоката, я никогда не получу дочку!

– А кто вам угрожал?

– Мужик какой-то приходил.

– Погодите, вы хотите сказать, что к вам пришел какой-то мужчина и привел ребенка? – не поверила своим ушам Алла.

– Ну да, так все и было, – закивала Иночкина.

– Вас не вызывали ни в опеку, ни в суд?

Она замотала головой. Алла с Мариной переглянулись.

– Но Аню не вернули?

– Пока нет. Вот сижу, жду. Только вот… – начала Иночкина и вдруг осеклась. В глазах ее заплескался страх.

– Только вот – что? – напряглась Алла, подавшись вперед.

Иночкина посидела с полминуты, размышляя. Затем она глубоко вздохнула и сказала:

– Пойдемте!

Женщины поднялись и проследовали за Ольгой в соседнюю комнату. В ней было сумрачно, но, как и повсюду в квартире, стерильно чисто – видимо, именно здесь проживала мать со своими двумя детьми, а гостиная являлась вотчиной Виктора, в которой Ольга по привычке поддерживала порядок. У противоположных стен стояли две двухъярусные кровати, на полу лежал потертый коврик, на котором в идеальном порядке были разложены мягкие игрушки и кубики. Создавалось впечатление, что, либо ребенок, играющий с ними, невероятный аккуратист, либо что с ними никто и не играет. На одной из кроватей, на ярусе застеленной покрывалом постели сидел маленький мальчик. Перед ним лежали части какого-то конструктора.

– Так это и есть Сеня, да? – задала риторический вопрос Марина.

Иночкина кивнула. Адвокатесса подошла поближе.

Неожиданно мальчик метнулся к стене, отшвырнув какую-то деталь. На его лице отразился самый настоящий ужас.

– Он у вас боится чужих? – спросила Марина, отступая.

Она любила детей, хотя своих не имела: Алла всегда поражалась, с какой легкостью ее огромная подруга находит общий язык с малышней, в отличие от нее самой, с опаской относившейся к маленьким людям и боявшейся что-то сделать не так.

– С тех пор как его вернули, – вздохнула Иночкина. – Раньше Сенька был веселым и общительным ребенком, и я не понимаю, что могло произойти за те несколько недель, что он находился в детском доме!

– Может, мальчика так потряс тот факт, что его насильно забрали от матери и поместили в чуждую среду? – с сомнением пробормотала Марина: Алла видела, что адвокатесса сама не верит в свою версию.

– Раньше Сеня любил свои игрушки, они с Анютой частенько дрались из-за вот этого плюшевого мишки, – Иночкина кивнула в сторону большого вязаного медведя с глазами-пуговицами, сидящего посреди ковра. – А теперь он часами сидит с конструктором, а к другим игрушкам даже не прикасается – особенно к плюшевым…

Что-то шевельнулось в душе Аллы – что-то липкое, неприятное, похожее на гигантского кальмара-кракена с щупальцами-присосками со старинной гравюры, которую она как-то видела на выставке в Русском музее. Она не понимала, что именно ее так взволновало, но разрозненные частички головоломки, блуждавшие в мозгу, кажется, постепенно начинали обретать форму. И эта форма была страшна.

– Ольга, вы не станете возражать, если с вашим сыном побеседует наш специалист? – тихо спросила она.

Иночкина испуганно посмотрела на нее.

– Какой специалист?

– Детский психолог. У нас отличный профессионал, умеет достучаться до любого ребенка. Вы согласны?

Ольга кивнула.

– Что угодно, только бы Сеня вышел из этого странного состояния! – простонала она.

– А тот мужчина, который привез мальчика, он объяснил, почему только одного ребенка?

– Он сказал, что Сеня находился в детском доме, а Анюту вроде бы уже взяли в приемную семью.