Ноги вели Карша вниз. Подальше от этого пропитанного интригами и лицемерием места. Совсем скоро двери лавок исчезли, вместо них змейку каменной дороги подпирала сплошная стена. Карш думал о том, что услышал от Сигра, откуда он знал про элвинг, чему был удивлён, почему оставил кольцо?

— Слишком большое внимание к маленькому караванщику, — проворчал он себе под нос.

Спускаясь все нижи он думал как сильно истосковался по Уне. И может впервые за многие годы мысль о том, чтобы бросить Мэй ради Северянки не казалась ему такой уж и нелепой. Забрать Пеструшку и отправиться в Аббарр. И осознав это он понял что действительно хочет его сердце. А ещё он знал, что не вытерпит более и дня. Выйдя за Сверкающие Врата, Карш не медля отправился в гварни, где осталось то немногое, что уцелело от него прежнего.

***

— Вэл Карш, вы словно призрака увидели.

Караванщик застыл у стойла. Все внутри похолодело, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.

— Я прождал всю ночь, но ни вы, ни наемница так и не явились. Я даже сперва подумал, что вы решили уйти без меня. Но все гвары на месте и я...

— Мараг, — Карш сделал шаг, — Гваров ты сын! Живой!

Карш сгрёб однорогого биста в охапку, сдавил что было сил и заморгал так часто, чтоб стряхнуть навернувшиеся слёзы.

— Так каким мне быть, — опешил Мараг. — Хотя, если вы меня не отпустите, то боюсь, задушите.

Карш отступил на шаг, оглядел однорогого биста и не веря глазам посмотрел на Золотинку, Краснопёрку и Тучку. Все его гвары были на месте.

— Но как? — непонимающе озирался бист.

— Я думал вы ведаете, — пожал плечами Мараг. — Вы как сквозь землю провалились. А гвары на месте. Я даже ненароком подумал, что вас клюворыл сожрал.

— Когда это было?

— Так не сожрал же, — развёл руками Мараг.

— Да нет, — отмахнулся Карш. — Сколько меня не было?

— Так вот, как условились чай две ночи прошло.

Карш вышел из гварни и посмотрел на небо. Для него прошло пять дней, а звезды не дрогнули. Караванщик размотал повязку и взглянул на сорванную кожу ладоней. Как такое могло произойти, что они обманули время? А если и так, то знает ли об этом элвинг?

— Так когда мы отправляемся в Ахран, — Мараг зевнул.

— Надеюсь, что никогда, — улыбнулся Карш. — Знаешь, я до смерти соскучился по белому городу, пора нам возвращаться в Аббарр. А пока, — Карш вынул «дракона». — Иди и покути на полную, так чтобы в Дартау позавидовали!

Мир был един. Но было это задолго до того, как три народа пришли в него и раскололи на части. То, что ныне зовётся Империей Дракона, было основанием, а парящие острова Силурии с каменными корнями — стенами и башнями цитадели. Северные земли — белоснежной крышей, что терялась среди облаков. Архипелаг Тысячи Островов — комнатами и залами, рассыпанными внутри, где рождалась жизнь и ткались узоры пламени. Некоторые Башни имели имена. Рок скалой пронзал небо и принимал всех, кто имел крылья. Гром выдыхал клубы пара: лучшие инженеры вдыхали жизнь в механизмы, соединяли живое с неживым. Арпанлия, великая библиотека, чертогами разума оплетала мир, а Мэйтару было горячим сердцем общего дома.

Единый мир дышал и жил как цельное существо. И Древние нарекли его Тхару, что значило Жизнь. В сердце Тхару горел огонь Варме, а в глазах светился Имол. Разум пульсировал Азуром, архивы знаний излучали свет Тирха. Пламя рождалось из света, играло всеми цветами и уходило в тень, чтобы вновь стать светом. Древние ткали узоры и были сплетения эти сложны и прекрасны. Песней вплетались нити пламени в материю Тхару, изменяя ее. И однажды мир обрёл волю. Он был уже не просто Тхару. Он стал огромным моолонгом Тхарука, вобравшим в себя мир и нёсшим мир на себе, вместе со всем опытом, радостями и печалями. Вначале моолонг лишь полз среди чёрных равнин Дартау и Древние не мешали ему прокладывать свой путь. Но дав свободу, они утратили власть над будущим. И вот наступил миг, когда моолонгу стало тесно: Воля породила сомнения. И тогда он стал искать выход, а когда нашёл и выбрался к свету Орта, то вынырнул прямо в воды зеленоглазого Овару. Но не успел Тхарука вдохнуть воздух нового мира, как столкнулся с Дархи Тау. Великий кит Время лишь слегка задел моолонга хвостом, но и этого было достаточно. Панцирь дал трещину, цитадель вздрогнула, и даже сила Древних не смогла спасти ее. Треснула твердь, и осколки разлетелись во времени и пространстве. Моолонг сбросил панцирь. Мир изменился. А вместе с ним изменился и народ его населяющий.

Куски унесло в разные стороны, и в каждом был запечатан огонь — пламя одного из цветов: желтая искра Имола, алый всполох Варме, синие молнии Азура, зелёное пламя Интару... Лишь фиолетовый Тирха заплутал и проснулся совсем в ином мире. Но ему была дана сила обратить вспять Дархи Тау, вернуться к утраченному, склеить панцирь моолонга или низвергнуть Тхару обратно в Дартау.

***

Если ты не сможешь подчинить силу, она подчинит тебя...

Подчини и подчинись...

Мы всего лишь сосуд для пламени...

Внутри нас бесконечная бездна...

Лишь звезды неизменны...

Голоса северного шамана, Рэда, Аббис, Маан, Ину, Карпа сливались в единый гул и звучали как Рог Скорби. Все тело горело. Словно ее нарезали на лоскуты и затем сшили обратно. Ашри с трудом приоткрыла глаза. Ничего. Лишь густое лиловое свечение вокруг.

Боль очередной раз пронзила виски, спазм волной прошёл от макушки до пят. Ашри свернулась в клубок, тошнота подступила к горлу. Кое-как уперлась на руки и с трудом оторвала голову от земли. Наконец ей удалось сесть. Завеса пламени бледнела. Лиловый кокон таял. Она и не помнила, как и когда сотворила защиту. Смутные обрывки воспоминаний призраками кружили в раскалённом разуме.

— Зурри, — прохрипела Ашри.

Ответа не было. Слова прошелестели и осели страхом. Воспоминания хлынули потоком, сердце бешено застучало, а тело объял жар.

Она в Бездне.

Трясущейся рукой Ашри нащупала в кармашке на поясе флакончик. Зелье Дара, как называли его на Архипелаге. Пробка выскочила и упала на чёрный камень, последние лиловые всполохи растаяли, защитный кокон исчез. Опрокинув в рот жгучую горькую микстуру, Ашри поморщилась. Зелье активировала ресурсы организма, пробуждало силы. Элвинг надеялась, что у неё ещё таковые остались. Тут же зажмурилась, усмиряя накатившую тошноту.

Жужжание стихало. Ашри открыла глаза. Стало легче, взгляд прояснился, и перед ней предстала сама Бездна. Чёрные камни серебрил пепел, клочья тумана как облака, уставшие летать, вместо неба сизый омут. Воздух сухой и безжизненный, похожий на запах Мэй, но немного иной. Впереди камни сливались в дорогу и змеёй ныряли в плотную тень. Ашри оглянулась. Лента моста сквозь статуи псоглавых растворялась вдали, там, на той стороне точкой пульсировал зелёный огонёк портала. Открытые Врата.