– А мне почему не сказала? – обижается РТ.

Шевонн пожимает плечами:

– Подумала: вдруг он на секретном задании? Как Мэтт Деймон в «Идентификации Борна». Может, ты тайный агент? Скажем, ударился головой и забыл, что ты агент, а потом обнаружил, что в спине у тебя зашита металлическая капсула, а в ней записка, в которой говорится, что ты должен ехать в Париж. Или наоборот – ты ударился головой и почувствовал себя тайным агентом. В любом случае рассудила, что об этом лучше не болтать направо и налево.

– Я же твой жених! – продолжает возмущаться РТ.

– Тем более, – парирует Шевонн. – Это самая главная проверка: сможешь ли ты не проболтаться близким? Так набирают сотрудников ЦРУ. Видела в каком-то фильме с Брэдом Питтом.

– Ну и что? Ты в ЦРУ не устраиваешься!

Шевонн загадочно улыбается:

– Откуда ты знаешь?

Направляюсь на кухню. Тео сидит за столом в шапке с помпоном и перчатках без пальцев и ест из миски ка кое-то густое рагу. Дверца включенной духовки открыта, отчего в этом помещении чуть-чуть теплее, чем в остальных.

– Рад тебя видеть! – улыбается Тео. – Мы уж начали беспокоиться.

– Привет, Тео, – отвечаю я и гляжу на духовку. – Уверен, что это хорошая идея? Не боишься угарного газа?

Тео развернулся к духовке с видом походника, который только сейчас заметил, что устроил привал бок о бок с огромным медведем.

– А что, духовка выделяет угарный газ? Я и не знал!

Тео вскакивает и поспешно закрывает дверцу, а потом для верности выключает плиту.

– Давно так отапливаетесь? – спрашиваю я.

– Как – так? – растерянно переспрашивает Тео, но потом соображает, о чем я. – Нет, не очень. Только вчера и сегодня.

– Ну, раз все до сих пор живы, значит, духовка совершенно безопасна, – заключаю я.

– Эти выходные Хлоя и Джаспер должны были провести у меня, – сообщает Тео. – Но, учитывая обстоятельства, встречу пришлось перенести.

– Ничего удивительного, – киваю я. – Что слышно от Костаса?

– Уже два часа ни звука, – качает головой Тео. – В новостях сказали, что отец Костаса признал себя виновным по большинству пунктов.

– Серьезно? – удивляюсь я.

– Во всяком случае, так официально объявили, – пожимает плечами подошедший РТ. – Ставроса везли в офис адвоката, чтобы подписал какие-то бумаги, и тут он вдруг упал и потерял сознание. Говорят, то ли инфаркт, то ли инсульт. В общем, отца Костаса увезли в больницу Маунт-Синай.

– И сразу после этого Костас скрылся?

– Ну да, – подтверждает Тео. – Вернее, не совсем. Ночью слышали, как он пел.

– Пел?

– Да, – подтверждает РТ. – Правда, что именно, разобрать не смогли. Было похоже на нечто среднее между Joy Division и Томом Джонсом. Вместе звучало отвратительно. Хоть уши затыкай.

– А по-моему, было больше похоже на советский гимн из фильма «Охота за «Красным Октябрем», – не соглашается Тео.

– Итак, что мы имеем? Находящийся в расстроенных чувствах грек два дня подряд сидит взаперти в подсобке без пищи, воды и отопления, при этом исполняя песню, название и содержание которой не установлены, – подвожу итоги я. – Ничего не упустил?

– Принес ключи? – вместо ответа, интересуется РТ.

– Нет, – разочаровываю друга я. – Сказал же: ключа от подсобки у меня нет. Звонил хозяину и оставил сообщение на автоответчике. Жду, пока перезвонит. Пока не дождался.

– Тогда как же мы его оттуда вытащим? – переходит на отчаянный визг РТ.

– Не знаю, – пожимаю плечами. – Видишь ли, ни разу не приходилось вызволять обанкротившихся греческих плейбоев из запертых подсобок. Повезло еще, что электрический щит находится в другой части дома, иначе проблема была бы гораздо серьезнее.

РТ только стонет.

– Можно хотя бы заскочить к тебе помыться?

– Нет.

– Это еще почему?

– Одну бесплатную гостиницу я уже содержу, а открывать целую сеть не намерен.

– Ты на что намекаешь?

Открываю сумку и достаю единственный предмет, который захватил с собой, – фонарь. Вообще освещение в подвале есть, но работает оно так себе. К тому же от нашего подвала у меня мурашки по коже бегают.

– А сам-то как думаешь? Сколько человек тут сейчас живет? А сколько из них платят за проживание?

– Ну, если ты так на это смотришь… – пренебрежительно хмыкает РТ.

– А как еще прикажешь на это смотреть? – парирую я. – Предложи другую точку зрения. Выслушаю с большим интересом.

– Ребята, не ссорьтесь! – вмешивается Тео. – Давайте сначала разберемся с Костасом, а все остальные вопросы обсудим потом.

– Так и быть, – бормочу я.

Открываю дверь, ведущую в подвал, и спускаюсь вниз по лестнице. Не был там со дня инспекции и, откровенно говоря, надеялся, что больше не придется. Лучший художник-постановщик Голливуда не смог бы соорудить более зловещих декораций. В углу даже есть колодец, который, к счастью, прикрыли крышкой. Правда, такая мелочь не остановит ни кровожадное привидение, ни девушку с белым лицом и длинными черными волосами. Напротив колодца в полу проделано углубление. В те времена, когда для отопления еще использовались печи, в него сбрасывали золу и угольную пыль. Не знаю, где там дно, однако эта черная яма выглядит так устрашающе, что кажется, будто из нее вот-вот кто-нибудь вылезет. Наверху на одной из старых каменных стен фундамента находился металлический кран, который за много лет успела почти полностью разъесть ржавчина. Когда талая вода просачивается внутрь и по стене стекают бурые капли, кажется, будто это кровь. Теперь вы понимаете, почему спускаться сюда без экзорциста и охотников за привидениями – значит испытывать судьбу.

Стараясь не смотреть ни на одну из описанных особенностей интерьера, сразу шагаю к двери в подсобку. Отдельное помещение из этой части подвала сделали, когда установили здесь паровой котел, и было это примерно в конце пятидесятых. С тех пор как в доме обосновались мы, этого огнедышащего монстра ни разу не осматривали и не чинили. До этого, скорее всего, тоже. Если бы отцу Ральфи из фильма «Рождественская история» пришлось бы ремонтировать эту штуку, он спустился бы в подвал и не вернулся. Между одной из стен и потолком имеется заметный зазор. Поверху же тянется плитка, до которой ни в коем случае нельзя дотрагиваться, потому что в ней могут содержаться токсичные субстанции. Впрочем, наверняка никто не знает.

Подхожу к двери и прислушиваюсь. Прикладывать к ней ухо не решаюсь. Чем меньше моих частей тела взаимодействует с предметами здешней обстановки, тем лучше.

– Костас? – зову я. – Ты там жив?

Из-за двери доносится звук, похожий на храп. Хотя возможно, это просто шумят трубы. Или до Костаса добралось какое-нибудь из здешних чудищ.