Коридор вывел в огромный зал со сводчатым потолком, теряющимся во мраке где-то наверху. Когда мы двинулись дальше, держа перед собой светящиеся ожерелья, по стенам запрыгали гигантские тени. Джанела еще пошептала, и ожерелья разгорелись ярче, а тени стали четче. Она указала на середину помещения, где стояли четыре статуи, размещенные по углам квадрата. Они представляли собой уменьшенные копии с той женщины-демона, охраняющей вход в гавань. Фигуры не пострадали от времени, и свет прыгал по их почерневшим от огня лицам. Джанела подвела меня к месту, которое охраняли статуи.

— Смотри, — сказала она, еще выше поднимая ожерелье. На площадке шириною и длиною в двенадцать футов просматривалась высеченная пентаграмма. Внутри пентаграммы располагались различные символы и, видимо, буквы неизвестного мне языка. А также была выложена из мозаики фигура танцовщицы — изящные руки подняты высоко, в одной перо, в другой — развевающийся шарф. Я был озадачен.

— Такую фигурку Янош носил на шее, — сказал я.

— И у меня такая же, — сказала Джанела, дотрагиваясь до серебряного украшения на своей шее.

Вообще-то изображение на камне больше походило на фигурку, имевшуюся у Джанелы, поскольку вокруг была выложена та же дворцовая сцена, которую я увидел, оживив ту фигурку прикосновением руки. На своих тронах сидели король и королева. Здесь же присутствовали придворные, и среди них — те самые странные гости. И точно так же хитро и злобно посматривал на танцовщицу король демонов. Только теперь он стоял рядом с королевским троном. Имелись и другие отличия, в основном касавшиеся возраста монарха. Король выглядел довольно тучным, его лицо избороздили морщины озабоченности. По-прежнему красивая королева также была старше, теперь более походя на внушающую уважение венценосную особу, а печальные, задумчивые глаза говорили о многих неприятностях, которые пришлось ей пережить.

Только танцовщица, казалось, нисколько не изменилась.

Зато король демонов стал еще надменнее. Протянув свою когтистую лапу к танцовщице, он почти касался ее. Мне даже показалось, что танцовщица съежилась от страха.

Я содрогнулся.

— Надеюсь, ты не собираешься произносить заклинание, — сказал я, — чтобы оживлять эту сцену.

— Я могла бы, — сказала Джанела. — Но не буду. Здесь поработала черная магия. Для этого и нужна пентаграмма. И мне вовсе не хочется узнавать, какого демона она содержит в себе.

— Но зачем старейшины занимались такими вещами? — спросил я. — Зачем им выдумывать такие картины?

— Они не выдумывали, — сказала Джанела. — Я уверена, что такие картины имели место в их жизни. Правда, пентаграмму вокруг высекли позднее.

— Это сделали те, кто уничтожил город? — рискнул предположить я.

Джанела кивнула.

— Они самые, — сказала она. — И мне не нужна их магия, чтобы призвать ее на службу нам.

Она показала мне на один из углов картины на камне. Поначалу мне почудилось, что я вижу лишь какие-то бессмысленные линии, но потом я понял, что это масштабная карта, изображавшая места, в том числе и знакомые нам. Я увидел Ориссу и тот полуостров, где некогда располагалась Ликантия. От этих знакомых мест я проследил путь до Ирайи и посмотрел на те края, куда предприняла свое великое западное путешествие Ради. Я узнавал многие края, но гораздо больше было изображено незнакомых, и вся карта была выполнена столь подробно, что я возненавидел того человека или демона, которому эти знания достались столь легко. Он знал те края, которые для меня и моих современников еще скрывались во мраке расстояний.

Но Джанела не испытывала подобных чувств. Она указала мне на то, что интересовало ее больше всего. Ведь тут изображалось и Восточное море, по которому мы прошли, и тот берег, к которому мы пристали, и далее…

— Королевства Ночи, — выдохнула Джанела, произнеся вслух мои мысли.

Впрочем, сами Королевства Ночи на карте изображены не были, указывался только путь к ним. Река, возле устья которой мы находились, петляла на восток и заканчивалась огромным озером. За озером начиналась дорога, поднимающаяся в горы и минующая перевал возле массива, похожего по форме на сжатый кулак, что скорее всего и было Кулаком Богов. Перебравшись через горы, далее дорога устремлялась по карте к изображению замка. Очевидно, это и была цель нашего путешествия. Я прошептал молитву Тедейту за то, что не обманулся в своих надеждах.

Джанела что-то сказала, и я пришел в себя.

— Что? — переспросил я.

— Я хочу сделать копию, — повторила она. — Если не трудно, посвети на рисунок.

Она отдала мне свое ожерелье, и я обе нитки поднял повыше, чтобы ей было лучше видно. Джанела достала из сумки небольшой тряпичный сверток. Когда она его развернула, я увидел небольшую угольную палочку, которой она и принялась штриховать ту часть карты, которая нам требовалась. Работала она тщательно, следя, чтобы каждая высеченная бороздка забивалась черным веществом. Угольная палочка к концу работы совсем стерлась. Джанела расстелила тряпочку, в которой хранилась палочка.

Она улыбнулась мне.

— Ну а теперь чуть-чуть магии.

Джанела свернула тряпочку в квадрат, еще раз свернула и еще, пока та не стала совсем маленькой. Затем сжала ее между ладонями и прошептала заклинание. Когда она отпустила ладони, тряпочка упала и стала разворачиваться, становясь все больше и больше, пока не накрыла всю карту. Джанела наложила ее на зачерченную область, крепко прижала и прогладила тряпку рукоятью кинжала. Она не торопилась, чтобы получились отпечатки каждой точки.

— Я привыкла так делать еще в те времена, когда была девочкой, — пояснила она, работая. — У меня были детские гравюры, вырезанные в дереве. Фантастические картинки: огнедышащие драконы; люди с огромными ногами, которые могли стоять на одной ноге, а другой прятать себя в тени; лесные духи и сказочные принцессы. Ну знаешь, эти сказки для маленьких. Когда я стала слишком взрослой для них — или, вернее, хотела убедить других, что я уже взрослая, — я стала снимать с них копии, как сейчас. Если мне приходилось делать кому-то подарок, я заворачивала его в такую вот копию.

Я посмотрел на нее. От угольного стерженька у нее остались мазки на щеке и на носу.

— А теперь я скучаю по тем дням, — сказала она и рассмеялась над своими детскими воспоминаниями.

— Не может быть! — с улыбкой сказал я. — Глядя на вас, госпожа Серый Плащ, трудно поверить, что вы уже не ребенок.

Она поняла и засмеялась еще громче.

— Это из-за моего носа, да?

— И из-за щеки, — сказал я. Джанела смиренно вздохнула.

— Чего не сделаешь ради магического искусства.

Затем она отняла тряпку от рисунка и продемонстрировала. Копия получилась превосходной, только в зеркальном отражении.

— То, что нам надо, — сказал я.