Не раздумывая, он приблизил к ней рот и сознательно выдохнул в нее, стремясь исторгнуть у Изабель крик желания, а потом прижался губами и ощутил ее солоновато-сладкий вкус. Эта восхитительная забава вызвала у него желание растянуть игру. Кончиком языка он провел по ее складкам, обвел и погладил ее набухшую шишечку, заставив Изабель позабыть обо всех страхах.

Этот поцелуй, такой интимный и страстный, потряс его до глубины души и заставил пожалеть, что он на самом деле не в силах послать к дьяволу весь мир. А когда она начала дрожать и извиваться под ним, он решил, что добрался до самого центра ее существа.

Его язык стал двигаться быстрее, а она, вцепившись пальцами ему в волосы, удерживала его голову и прерывисто вздыхала при каждом прикосновении его рта к нежной коже.

Изабель откинула голову, и Дариус понял, что она перестает контролировать себя.

Продолжая поглаживать языком упругий выступ, он бесстыдно засунул в нее палец и надавливал вверх, сталкивая ее с обрыва.

Ее вкус был таким опьяняющим, что Дариусу до потери сознания хотелось смаковать каждую каплю ее оргазма, а ее стоны лишали его способности мыслить. Выпрямившись, чтобы восстановить дыхание, он застыл при виде того, что сотворили его прикосновения.

В лунном свете она превратилась в какое-то волшебное создание с глазами, потемневшими от приближавшегося оргазма, и Дариус понял, что отдаст душу за то, чтобы присоединиться к ней.

Не раздумывая, он устроился у нее между бедрами и, одним толчком пронзив ее, погрузил свой нетерпеливый член в теплый колодец ее тела. Желая почувствовать ее вокруг себя и разделить с ней восторг, Дариус вжимался б ее тело, неистово стремясь к экстазу, подчинившему их обоих своему волшебству.

Водоворот прикосновения, вкуса, запаха и зрелища затягивал его все глубже и глубже, пока Изабель, обхватив его ногами, не уселась ему на колени, пока между ними не осталось ничего и ни один из них не мог пошевелиться, не вызвав волну экстаза в другом.

Прижимаясь к твердой горячей стене его груди, Изабель наслаждалась ощущением того, какими тяжелыми и налитыми сделались ее груди, а завитки темных волос на груди Дариуса только добавили сладостного удовольствия от трения тела о тело; ее соски уперлись в него, и она почувствовала, как внутри ее он, подстрекаемый ее прикосновениями, растет и становится еще тверже.

Наконец он кончил обжигающе горячими выплесками внутри ее, и Изабель чуть не рассмеялась от чувства необыкновенного счастья.

Выкрикнув ее имя, Дариус безвозвратно лишился части себя, отдав сердце и душу этой женщине, которую он не имел права назвать своей, — и решил, что ни один мужчина никогда не любил женщину сильнее.

— Где твое обручальное кольцо? — спросил Дариус.

— Я похоронила его. — Изабель откинула ему с глаз волосы. — Я больше не могла его носить, когда осознала свои чувства к тебе. — Мгновение она пристально всматривалась в него. — Дариус, скажи мне, о чем ты думаешь?

— О двух вещах, — вздохнул он. — Во-первых, что я могу никогда не привыкнуть называть тебя «Изабель» и настаиваю на использовании имени «Елена» для выражения нежности.

— Это правильно, — согласилась она и поцеловала его в щеку. — А во-вторых?

— Я думаю о том, что сказал тебе про королеву на доске.

— И?

— Мне хотелось бы, чтобы жизнь была такой же простой. Чтобы она состояла из черных и белых квадратов… и чтобы дорогу вперед можно было проложить несколькими точными ходами.

— Прошу тебя. — У нее дрогнул голос, и Дариус инстинктивно повернулся, чтобы обнять ее.

— Изабель, я сделаю все ради тебя.

— Не отступай, Дариус. Пожалуйста… не бросай меня.

— Об этом не может быть и речи.

— Он погубит тебя, — покачала она головой. — Я не хочу потерять тебя, но не знаю, смогу ли встретиться лицом…

— Вспомни шахматы, — перебил он ее, произнеся эти слова как заклинание.

— Что?

— Игра не окончена, пока король не побежден. Изабель, я не сетую, что не могу выиграть. Я просто выражаю сожаление, что выиграть будет нелегко. Но послушай меня. — Потянувшись, Дариус убрал ей со щеки светлый локон. — Нидертон нам не соперник. Мы найдем способ получить преимущество и освободить тебя.

— Значит, ты уже что-то придумал, да?

— Да. Непристойные тексты явились ключом к его… обращению с тобой. Подозреваю, что у него в характере не один вывих, и если я найду доказательства, никак не связанные с его браком, то думаю — хотя это не самая благородная идея, — что сумею уговорить его на развод в обмен на возможность избежать вполне определенного, касающегося лично его скандала.

— Развод? Это… возможно?

Дариус подумал о странном впечатлении, которое уже произвели на него вкусы ее мужа, и внезапно образ Гарольда Пьюза, стоявшего позади мужчины, прочно засел у него в голове.

— Будет видно… но не раньше, чем я всерьез займусь поисками. — Он сел, пораженный мыслью, что последний человек, с которым ему хотелось бы поговорить, на самом деле станет первым.

— В чем дело?

— Утром мне придется снова наведаться в город, но ненадолго.

— Так скоро?

Дариус нежно привлек ее к себе и крепко обнял, получив возможность впитывать приятное тепло и вдыхать запах ее кожи.

— Еще один вопрос для полноты информации, и затем у меня будет все, чтобы загнать Нидертона в угол, когда он меньше всего этого ожидает.

— Дариус! Нет! — запротестовала Изабель, но Дариус целовал ее, пока не осталось никаких разговоров, никаких планов и, что самое важное, ни единой мысли о Ричарде Нидертоне ни у одного из них.

— Как именно вы познакомились с Нидертоном? — спросил Дариус, вломившись в личные апартаменты Гарольда Пьюза, находившиеся недалеко от университета. Он не стал тратить время на любезности, решив, что если когда-нибудь нужно воспользоваться уроками, которые вдалбливал в него Радерфорд, то, вероятно, именно сейчас.

Элемент внезапности и решительный первый удар. Давай, Гарольд, выкладывай все, что нужно.

— А вам какое до этого дело? — презрительно усмехнулся Гарольд. — И между прочим, добрый день! Если вы собираетесь приползти к нему с извинениями, чтобы заполучить ту работу, можете забыть об этом. Он утром уехал в Лондон и, как мне сказали, в ближайшее время не намерен возвращаться в Шотландию.

— Он уехал в Лондон? А как же его жена? Разве не возникнет скандал, если он приедет в Лондон без молодой жены?

— А вы что, специалист по этикету и скандалам? — Гарольд с подозрением посмотрел на него. — Уверен, вас это не касается! Честно говоря, я бы сказал, что он едет в Лондон, чтобы положить конец этому делу и избежать какого бы то ни было скандала, объявив всем, что его жена зимой предпочитает городу провинцию.