Мой начальник штаба, что-то бурча себе под нос, нажал кнопку вызова адъютанта. Когда лейтенант зашёл в купе, Пителин приказал срочно вызвать к нему Александрова и Полетаева. При этом он удивил адъютанта, указав места, где те сейчас находятся. Пока ждали вызванных командиров, продолжали обсуждать решение держаться железной дороги, а также какие каверзы могут приготовить немцы. Борис Михайлович, наверное, почувствовал, что мы увлеклись казуистикой и слишком удалились от обсуждения конкретных проблем. Поэтому предложил пригласить начальника оперативного отдела, чтобы не строить наполеоновские планы, а заняться земными делами и реальными проблемами. Я, естественно, дал добро, и, после того как к нам присоединился майор Евстигнеев, мы уже втроём начали мозговую атаку на проблему наступления на Варшаву столь незначительными силами. Любой военный специалист сразу скажет, что это нереально, полное сумасшествие, но мы пошли на это во имя спасения России. И даже взрослые дядьки, вроде Пителина или Леонова, отдавали все свои силы, чтобы моя сумасшедшая идея приобрела реальные очертания. И она, чёрт возьми, начинала приобретать осмысленность и даже кое-какие перспективы. Вот и взятие городка, где мы встретили ожесточённое сопротивление фашистов, работало на эту осмысленность и перспективу.

Все эти теоретические размышления существовали в голове командарма, а мой мозг уже взял под контроль Юрка Черкасова. Главным стал курсант эскадрона, выходец из параллельной реальности. Там, где русскому сопротивлению приходилось бороться с немецкими оккупантами иногда совсем уж авантюрными методами. А это значило, что командарм, генерал Черкасов, не нашёл метода, чтобы быстро взять этот город традиционными способами. Цейтнот был, и вот-вот должны были появиться резервные немецкие части. Буквально спинным мозгом я это чувствовал и страшно боялся, что наше отчаянное наступление канет в Лету истории, как безумные попытки русских помешать истинным арийцам цивилизовать эту дикую страну. А чтобы этого не случилось, нужно было срочно брать город и устраивать задуманную Пителиным артиллерийскую засаду. И в этом у нас был единственный шанс осадить выдвинутые против нас резервные части вермахта и всё-таки прорваться к Варшаве. А даже задействовав в операции по освобождению города от немцев все силы 86-й стрелковой дивизии, у нас быстро это никак не получится. Городские бои это тебе не фунт изюма, и помимо больших потерь, однозначно будет срыв темпа всего наступления. Оставалось применить нестандартный метод, некоторым из которых меня обучали ещё в эскадроне.

Конечно, я понимал, что нельзя в такое тяжёлое время оставлять армию без командующего, а эта операция была весьма опасна и запросто в её ходе можно потерять жизнь. Но что делать, я честно пытался найти исполнителя для этой операции, и все мои усилия были безрезультатны. Ведь, пожалуй, главным условием успеха такой операции было свободное владение немецким языком, а также наглость и умение владеть собой. А суть операции была простой – выдавая себя за немцев, на «ханомагах» проникнуть вглубь немецкой обороны, ну а там как получится. Либо удастся ликвидировать командование и внести сумятицу в ряды обороняющихся немцев, либо, если нас сразу раскусят, силами десантных групп лейтенанта Костина начать штурм города изнутри немецкой обороны, предварительно, конечно, всё равно ликвидировав их командира и штаб этого подразделения. А то, что немцы сами проведут нас к этому штабу, зависело от переговорщика с нашей стороны. Немецкая военная техника, форма и оружие это, конечно, хорошо, но главное здесь всё-таки переговорщик и степень владения им немецким языком. То есть нужно было провернуть здесь примерно то, что я не раз проделывал на Финской войне. Правда, там я был ротным, а здесь всё-таки командарм. Но как командарм, я понимал важность быстрейшего взятия города Острув-Мазовецка. Ход всей операции зависел от этого, и если мы не возьмём город до подхода немецких резервов, то грош цена такому командарму. Нужно было использовать всё и в том числе собственный опыт участия в боевых операциях. Прощелкаю, сейчас убеждая себя, что командарм не имеет права на непосредственное участие в боях, то потом придётся идти в штыковую атаку на окруживших нас немцев. Такая вот сейчас жизнь командармов – не перебирать бумажки в уютном штабе, разрабатывая стратегические операции, а непосредственно быть на острие самого решающего боя. И это по мне, по натуре воспитанника эскадрона.

Полностью продумав предстоящую операцию, я начал отдавать распоряжения. Во-первых, вызвал на НП командира приданного полку артдивизиона. Во-вторых, обращаясь к Шерхану и Якуту, приказал:

– Хорош кайфовать, сидя на этих грязных снарядных ящиках. Аллюр три креста оба к нашей технике. Передать мой приказ лейтенанту Костину срочно явиться на НП полка, а сами на «хеншеле» двигайте к эшелону, куда вчера грузили с ребятами Рябы добытые ими в рейде трофеи. Задача, подобрать для каждого бойца бронедивизиона немецкую форму. Якут, ты можешь не переодеваться – во время рейда будешь изображать русского пленного.

– Неужели в тыл немцев идём? – обрадованно спросил Шерхан. – У меня уже трофейные сигареты заканчиваются, надо бы пополнить.

– Ну, можно сказать, что и в тыл. Только это будет рейд не в глубину обороны фашистов, а работать будем здесь по месту в центре города. Задача проста – под видом прорвавшихся немцев минуем их передовые посты, добираемся до штаба фашистов и устраиваем там представление в стиле наших финских рейдов. Не забыли ещё тех славных деньков?

– Как их забудешь! Только вот сигареты у финнов получше будут, чем у фашистов. А вкус генеральских сигар, которые курил в захваченном финском доте, я всё ещё вспоминаю. Даже самогонка финская с ними шла хорошо.

– Кто о чём, а Наиль о своей утробе! Во-первых, это была не самогонка, а элитный двадцатиоднолетний виски. А во-вторых, финны сами сигарет не делают, им их англичане и американцы поставляли, а немцы сами вертят свои эрзац-сигареты. Вот так, товарищ старший сержант!

– Да нам татарам всё равно, кто там что вертит – лишь бы у врагов такое пойло и курево не кончалось. Веселее в рейд идти, когда знаешь, что трофей будет тебе по душе.

– Да ты просто поэт своей утробы, Наиль! Ладно, разрешу тебе, когда возьмём немецкий штаб, немного там пошарить.

– Так вы что, Юрий Филиппович, с нами хотите в рейд идти? Может быть, не надо, вы всё-таки сейчас командарм, а не ротный, как в Финскую войну.

– Надо, Наиль, надо! По-немецки кто может говорить так же, как я? Нет таких, а искать специалистов по всей армии оно дороже выйдет Нам обязательно нужно занять этот город до вечера, и других вариантов нет. Так что тряхнём стариной – погуляем по немецким штабам и прочей фашистской хренотени. Когда будешь подбирать немецкую форму, про меня не забудь. Вроде бы Ряба говорил, что они, когда разгромили немцев в Червоном бору, захватили в прачечной много комплектов формы СС. Там даже был мундир штандартенфюрера, вот его мне и найди. Побуду в рейде полковником СС. Ты для всех наших орлов тоже подбери эсэсовские мундиры. Кроме Якута – у него разрез глаз не арийский. Будет в «ханомаге» лежать под видом пленного и, в случае опасности, работать как снайпер. Так что, товарищ сержант Кирюшкин, чтобы ваша винтовка была рядом, но незаметна для посторонних глаз. У тебя шестое чувство развито хорошо, поэтому я тебе поручаю, как почувствуешь опасность, мочи всех немцев подряд – не старайся выбить только офицеров. Тут ситуация простая – пленные нам не нужны, нам город требуется! Понял, Якут, – работаешь на поражение, и чем больше убьешь фашистов, тем лучше. Ну, всё, ребята, время пошло, двигайте к Костину, а потом к эшелону с имуществом разведотдела, а я пока подготовкой к рейду займусь.