Наконец, они одновременно остановились и, чуть отстранившись и весело прищурясь, виконт шепнул прямо ей в глаза:

– Я нашел тебя. Почти потерял веру, что найду, но ты нашлась! И, наверняка, тебе не просто будет принять решение сейчас и ответить на мою просьбу, но ты попробуй, – он крепче прижал её к своей груди. – Ты согласишься взять меня своим мужем? Я так люблю тебя, моя многоликая богиня!

Ника, рассмеялась, словно рассыпая звонкие колокольчики безмятежного, счастливого смеха.

– Мне никогда не делали столь приятного приглашения и в такой вот форме. Я должна бы для проформы подумать, но я не буду себя морочить. Конечно, я согласна! – она поцеловала его в ищущие губы. – А почему ты считал, что мне будет не просто принять решение?

– Как бы это тебе поточнее передать, – замялся виконт. – Тут две новости. Одна – хорошая, другая… другая. Очень. Хорошая, это то, что, судя по силам, включившимся вокруг тебя, ты зачала, то есть беременна от меня. А другая новость – это, я сам боюсь запутаться в определениях, но теперь для этого куска мира ты являешься создателем процессов и причин. – И, увидев ошарашенное и явно непонимающее лицо Ники, он добавил. – Короче, ты беременна… и ты бог.

Очередной день, полный трудов и событий, пролетел мимо. Далеко у самого края неба, словно зацепившись за длинную тучу, садилось солнце.

Ника стояла, прижавшись лбом к прохладному стеклу окна и глядела на городскую жизнь, бурлившую на дорогах и переливающуюся на тротуары, куда только не кинь взгляд. Людей на этих тротуарах, словно ингредиенты в похлёбке, сталкивало и разводило в стороны по абсолютно случайным поводам.

Какое странно иногда происходит… – думала Ника. Бултыхаешься и бултыхаешься, не только не наметив цель, а попадая как кур во щи в чужую, бессовестную игру. Но под ногами сбивается неведомое масло, как у той лягушки из притчи, и ты можешь крепко на нем стоять. Не тонуть. Так и я. Теперь не тону.

Но понимаю ли я, на каком куске масла я стою? И я ли его сбивала? Или мной сбивали? А если мной, то кто? Я мало что понимающий бог. Вернее, богиня. Которая словами и желаниями может менять события под себя, совершенно не понимая как. Следовательно, есть кто-то, кто понимает. Создатель? И что делать, когда понимаешь, что ничего не понимаешь?

– В коридоре администрация новое зеркало повесила. Как бы не промахнуться, ненароком, – ввалившийся в комнату виконт скептически качал головой. – Они вообще понимают, что делают, окружая себя зеркалами? А двери в доме запирают. Абсурд. Это всё женские затеи. Ненужное. Мужчина и без зеркал знает, что он неотразим и прекрасен.

– Я помню неотразимого Гектора – вот уж первая встреча произвела на меня впечатление, точно никогда не забыть! И это был человек, живущий и работающий у тебя в замке. Как говорится, по слуге можно судить о господине, – улыбнулась она. – Так что не стоит тут разводить рассуждения о прекрасном.

– Некоторые моменты улучшились, – напомнил виконт. – В целом, жизнь у людей стала лучше. Но что характерно, работать они от этого лучше не стали. С твоей мягкостью скоро вообще от рук отобьются.

– А ну и пусть. У многих такая сложная жизнь – надо дать им побольше хороших моментов.

– И мне, – обрадовался виконт. – Мне тоже подавай побольше хороших моментов. Можешь себя во все включить.

– Ты, мистер, подальше держись. Что за студенческие манеры? – она в шутку стукнула его по руке, прилипшей куда не следовало в этой обстановке.

– А где Алекс? – виконт водрузил на стол огромную корзину с фруктами. – Тут я его любимые груши – тоже прихватил.

– С бабушкой. Повёл её в продуктовый магазин. Она туда до сих пор, как в музей ходит. Никогда, наверное, не привыкнет. Лучше бы она музеями интересовалась.

– Я, между прочим, тоже в восторге от вашей еды, – уточнил виконт. – Просто, как мужчина, держу себя в руках – каждый раз, когда мы тут. А коньяк! – он уважительно поднял палец. А водка – с этой, как её зовут… селёдкой под мантией!

– Под шубой, – поправила Ника. – Держи себя в руках. Ваше вино намного полезнее, поверь мне.

– После вашего, в моих жилах просыпается зверь, – поиграл бровями виконт. – Не сравнить.

– Видели мы вашего зверя, – улыбнулась Ника. – Пусть просыпается, но только по ночам, когда можно закрыться от всего мира Мороком...

– А днем что? Будешь править? – он притянул её к себе и легонько прикоснулся губами к встречающим его губам.

– Буду, конечно. Хотя, непросто это – каждый год превращаться на целый месяц в богиню. Никак, если честно, не привыкну. Замышляю одно, а в конечном счёте получается совершенно другое. Пытаюсь убрать зло в одном месте, в другом, вследствие этого война начинается. Такое ощущение, что чтобы я не делала, в конечном результате только хуже становится.

– Не грусти. Помнишь, как объяснял церковник – каждое событие толкает следующее, набирая негативную силу. То, что по твоему слову происходит рождение события, разрушает тонкую плёнку мира, и как камень, брошенный в середину пруда, достигает своими волнами всех берегов.

– И что я за демиург такой, которой всё может и ничего толком не может?

– Уж точно не я тебе отвечу. Храни середину, пытайся поправить очевидное зло, но не напрямую, в лоб, а как-нибудь… наискосок.

– Легко сказать. Мне кажется, чем меньше я вмешиваюсь, тем лучше получается.

– Ну да, советов я могу надавать без трудностей. Но я рад, что не мне решать, как поступать с этим твоим миром. Это я только на словах разбираюсь. Сам бы точно рехнулся. Хорошо, что ты у меня есть, – он поцеловал её в висок, задержавшись и понюхав прядь волос.

– Потом всё это ляжет на Алекса, – грустно кивнула Ника.

– Это его предназначение, – согласился виконт. – Но, до совершеннолетия ещё много времени, ты успеешь его подготовить. Или ты так ему еще ничего и не говоришь?

– Пока рано, – Ника улыбнулась. – пусть растёт как обычный ребёнок, с нормальным детством. С ребячьими обидами и разборками в песочнице. Жаль, что он так редко посещает этот мир, но это необходимый компромисс. Не жить же нам на два дома…

– Ты же знаешь, я многое бы отдал, чтобы мы смогли бывать здесь чаще, но так трудно выбрать момент равновесия мира, чтобы каждое наше появление не заканчивалось наводнением или землетрясением – как прошлый раз.

– А я потом помогаю пострадавшим и вследствие моей помощи, какие-нибудь племена начинают резать друг друга, как умалишенные.

– Мирская ткань очень хрупкая, – согласился виконт. – Но так уж заведено. Пока мы можем пытаться хранить равновесие, следует это делать. До следующего круга, пока у нас не родится девочка, и её потомки не начнут лезть через границы мира, чтобы наводить там свои порядки. Но что мы можем сделать? Так устроена жизнь. Всё обязательно повторится – в новой спирали. И наша задача сделать дорогу лучше, чем это получалось у предыдущих.