— Я не буду вам отвечать. Я сказала слишком много и говорила весьма долго. Я начала с оскорбления… — она сделала паузу, — полагаю, мне удалось сохранить оскорбление неиспорченным.

Он кивнул.

— Вы были весьма красноречивы. Вы сказали достаточно, и я могу выбрать, что мне принимать на свой счет, а что нет. Да, мне нравится насвистывать, особенно когда луна высоко в небе и я могу видеть, как она пронзает тени вокруг, и она не изжарит меня, как солнце. Если бы у вас было три любовника, полагаю, вы были бы столь же довольны, как и я, Роксана?

— Откуда бы у леди нашлось время на трех любовников, Девлин? Вы можете представить себе перемену трех платьев для каждого из джентльменов? А волосы, которые каждый раз пришлось бы укладывать в новую прическу?

Ему хотелось рассмеяться, но он не стал этого делать. Пора остановиться.

— Вы знаете, что мне двадцать семь? — продолжила она.

Он кивнул.

— Когда вы родились?

— Третьего августа.

— В таком случае я на три месяца старше вас.

— Старше ли вы своих любовниц?

Он отрицательно покачал головой.

— Только одной, ей почти двадцать пять. Мне никогда не нравились невинные девушки, они не так… элегантны. И беседы с ними не настолько… — Он замолчал. — Хотя на вас сейчас всего два тонких слоя одежды, и вы стоите меньше чем в шести дюймах от меня, и сердце ваше колотится так быстро, вы все равно остаетесь леди. Я благодарю Бога за свечу между нами, иначе я мог бы прижать вас к стене. Вы знаете, чем бы это кончилось?

— Я старая дева. Я лежу так далеко на полке, что понадобится лестница, чтобы снять меня. Возможно, мне пора понять кое-что обо всем этом «желании». Думаю, стена вполне подойдет.

На этот раз он рассмеялся.

— Вы, Роксана — это вы, и это замечательно. Спокойной ночи.

Он легко поцеловал ее в губы, быстро повернулся и исчез в своей спальне.

Она вздохнула. Постояв еще мгновение в коридоре, Роксана решительно направилась в свою собственную комнату. Закрыв дверь, она подумала о Лии и Ричарде Лэнгуорте. Сказать ли сестре, что Ричард использует ее, чтобы добраться до Джулиана? Невозможно представить себе, как ответит Лия. И все же необходимо это сделать. Только нужно убедиться в отсутствии оружия в пределах видимости.

Роксана старалась не думать о Девлине Монро. Но она не могла прогнать из мыслей замечательную картину: она и Девлин, обнаженные и сливающиеся в своей белизне.

Роксана заснула с улыбкой на губах.

Когда на следующее утро Джулиан вошел в гостиную, он увидел Коринну, нахмурившуюся и державшую в руке листок бумаги. Рядом стоял Пуффер.

— Доброе утро. Что это?

Она сжала лист в кулаке, потом снова разжала руку.

— Когда Руперт показал мне вчера портрет, он сказал, что бумага на задней стороне портрета в одном месте чуть-чуть отходит. Мы с Пуффером решили проверить, в чем дело. Посмотри, что я нашла внутри. Это письмо тебе от твоего отца.

Она передала ему письмо. Оно пожелтело от времени, сгибы четко выделялись на бумаге. Джулиан развернул его и прочитал написанный тридцать лет назад четким почерком текст:

«Принцу Рейвенскару

Драгоценный камень, недоступный пониманию, ждет вас.

Он плоский и уродливый, И вы почувствуете дыхание его магии. Он лежит под каменными копьями. Я не мог использовать магию, Ведь он для вас, Если ваш ум настроен на него. Вы теперь взрослый человек. Выглядите ли вы, как я? Интересно…

Ваш отец Максимилиан Монро,

пятый герцог Брабант».

Джулиан перечитал письмо, потом перечитал еще раз и поднял глаза.

— Вы прочитали, матушка?

— Да, но ничего не поняла. Твой отец никогда не говорил ни о каком драгоценном камне для тебя — тем более магическом. Плоском и уродливом. Что это за плоский и уродливый драгоценный камень? Каменные копья? Что за каменные копья?

Пуффер не мог больше сдерживаться. Он с большим благоговением произнес:

— Я забыл, какие причуды были у вашего отца, Принц, как он любил тайны и загадки. Ваш отец пишет — камень ждет вас. Только вас.

Джулиан чуть не рассмеялся. Звучит как театральное представление!

Он извинился и направился к конюшням. Через десять минут, оседлывая Залпа, он увидел Софи. «Какие у нее длинные ноги», — подумал он, отвлекшись от своего занятия.

— Ваша мать рассказала мне о письме, но не могла точно его вспомнить. Могу я на него взглянуть?

— Вы много ходите, Софи?

Она удивленно моргнула.

— Хожу? Конечно, всю жизнь.

Длинные, сильные ноги. Ему хотелось увидеть их, увидеть целиком, расцеловать их.

— Джулиан, в чем дело? Почему вы так на меня смотрите? Почему вас вдруг заинтересовало, много ли я хожу? Давайте же сюда записку вашего отца!

Он положил седло на широкую спину Залпа, не поворачиваясь к ней.

— Мой отец, должно быть, давно уже был не вполне в своем уме, когда писал эту загадку. Боюсь, эта история — плод его немолодого рассудка.

— Ваша мать говорит, что ваш отец был в здравом уме до самого последнего момента. Могу я скопировать письмо?

Он в последний раз подтянул подпругу, хлопнул Залпа по шее и ответил:

— Софи, вы действительно верите, что где-то спрятана магическая вещь, которая не сработала для моего отца, но сработает для меня, если мой мозг настроен на нее? И вообще, в каком смысле «настроен»?

— Да, я верю, это спрятанное кольцо. Магия? Посмотрим, когда найдем. — Она протянула руку: — Я скопирую письмо.

Он передал ей сложенный лист.

— Куда вы едете?

— Я встречаюсь с Девлином в «Бронзовом вороне» в деревне. Этой таверной уже тридцать лет владеет миссис Каспер.

— Могу я поехать с вами? Я еще не была в деревне Рейвенскар.

Джулиан улыбнулся ей.

— Не в этот раз. Это не ваше дело. Мы оба скоро вернемся. — Он нахмурился. — Берегите себя и письмо моего отца.

Он сел на Залпа и ускакал.

Беречь себя? О чем он?

Она задумчиво направилась к дому и поднялась по широким каменным ступеням, отливающим золотом в утреннем свете. Ночная гроза ушла.

Софи прошла мимо Пуффера, рассеянно поклонившегося ей и бормочущего что-то под нос. Она улыбнулась Тэнси, несшей в руках отутюженное платье, и кивнула двум горничным и лакею в ливреях цветов Рейвенскара — королевского голубого и золотого.

Она поднялась по широкой лестнице и направилась в спальню, но остановилась, услышав голоса Лии и Роксаны. Если бы сам Бог приказал ей идти дальше, возможно, она бы все равно не послушалась.