Экстрасенс несколько мгновений молчала, будто не знала, как ей отреагировать на сказанное. Потом зеленые глаза снова похолодели.

— Мне очень жаль, — сказала она, — но этого недостаточно. — Ее голос звучал все так же резко и отрывисто, как будто она решила не принимать уверенности Эвы. — Это не означает, что ваш сын жив. Скорее наоборот.

Эва тоже заговорила резко.

— А что, если я скажу, что ему помогали?

— Что вы хотите этим сказать?

Эва, не обращая внимания на упорство ясновидящей, без малейших признаков сомнения принялась рассказывать обо всем, что происходило в снятом ими доме: о стуках, о маленьких лужицах воды, о двери подвала, которая наотрез отказывалась оставаться запертой. Она рассказала экстрасенсу о быстрых шагах в спальне на чердаке, которые слышали и она сама, и вся их семья. Она рассказала Лили Пиил о волчке и танцующих детях, за которыми наблюдали и сама Эва, и Келли, и о детских лицах, смотревших из окон спальни. Рассказала об одиннадцати ребятишках, погибших в этом доме, утонувших в день большого наводнения в сорок третьем году.

— Вы говорите «этот дом», — сказала наконец Лили Пиил. — Но как он называется? У него ведь есть название, а не номер, правильно?

Эву удивил этот вопрос.

— Конечно. Он называется Крикли-холл. Вы о нем слышали?

На лицо ясновидящей как будто набежала тень. Она внимательно посмотрела на Эву.

— Мне рассказывали о том наводнении, когда я в последний раз приезжала в Холлоу-Бэй. Тогда я отдавала свою карточку хозяйке магазина, чтобы та вывесила ее на доске объявлений; женщина прочитала карточку и сказала, что, если я экстрасенс, мне бы следовало навестить Крикли-холл. Она сказала, что там живет множество призраков, а потом поведала о том наводнении и о детях и что с тех пор никто не задерживался в Крикли-холле надолго. Это несчастливый дом, сказала она, а я подумала, женщина как будто испытывает странное удовольствие, говоря обо всем этом. Я пару раз проезжала мимо этого места через недлинный деревянный мост и помню, как содрогнулась, увидев тот дом. Там вокруг царит ужасное уныние, похожее на ту подавленность, что постоянно витает в самой деревне, только еще более сильное, более выраженное.

— Так вы думаете, там действительно живут привидения? Духи тех бедных детишек…

— Я этого не говорила. Я никогда не заходила внутрь, так что просто не знаю.

— Но вы сказали, что ощутили атмосферу… уныние вокруг дома, и вы это заметили, всего лишь проехав мимо.

— Некоторые дома бывают надолго поражены трагедиями, случившимися в их стенах. Как будто сами стены хранят память о событии. Но это не значит, что там есть призраки. — Лили Пиил помолчала несколько мгновений. — Нет, я не… я не могу помочь вам.

Эва испугалась. После всего того, что Эва рассказала ясновидящей, после того, как раскрыла ей свое сердце, она думала, зеленоглазая женщина ей верит. И несмотря на внешнюю суровость Лили Пиил, Эве думалось, что та ей сочувствует. И вот она отказывается помочь…

— Значит, я вас не убедила? — спросила она почти умоляюще.

— Это не совсем так, хотя мне и непонятно, почему ваш сын, если он, как вы говорите, всегда был связан с вами телепатически, не дал понять, где именно он сейчас находится.

— Да потому что наши способности, в особенности мои, не так уж велики. Потому-то вы и нужны мне.

— Но что я могу сделать?

— Вы можете помочь мне найти сына. Если у меня и есть какой-то дар, он слишком мал для того, чтобы мысленно дотянуться до Камерона, установить с ним надежную связь. А вы, если настоящая ясновидящая, сделаете это без труда. Меня не интересуют призраки, меня не заботит, бродят они по Крикли-холлу или нет. Я хочу одного — поговорить с Кэмом. Я знаю, вы добьетесь успеха там, где я потерпела неудачу.

Лили Пиил вдруг посмотрела на Эву с подозрением.

— А ваш муж как ко всему этому относится? — Блондинка откинулась на спинку стула, одна ее рука по-прежнему лежала на столе, вторая упала на колени.

— Он… он не знает, что Кэм приходил ко мне.

— Это странно. Вы ему не рассказали?

— Гэйба трудно убедить в подобных вещах. Он не слишком-то во все это верит.

— Но он тоже слышал шумы, видел кое-какие доказательства, как и вы, не так ли?

Эва резко встряхнула головой, как бы отметая участие мужа в этом деле.

— Да, он слышал шум, и именно он первым обнаружил лужицы воды, взявшиеся из ниоткуда. Гэйб думает, всему этому должно быть естественное объяснение. Но он ведь и не испытал того, что испытала я.

Экстрасенс коротко, но тяжело вздохнула, возможно от раздражения, Эва не поняла.

— Откуда вам знать, что это не игра воображения? — сказала блондинка. — Вы, похоже, слишком глубоко переживаете свою потерю, явно не можете смириться с ней. Депрессия, смешанная с надеждой и страстным желанием, способна сыграть самую неожиданную шутку с нашим сознанием, заставить поверить в невозможное. Не исключено даже, что у вас была галлюцинация. Думаю, врач скорее поможет вам, нежели я.

— Я не сумасшедшая, я ничего не вообразила. — От отчаяния в Эве пробудился гнев. — У меня не было галлюцинаций.

— Я вовсе не считаю вас сумасшедшей. Но вы перевозбуждены, а это может…

— Умоляю, помогите мне!

Лили Пиил была ошеломлена взрывом чувств Эвы. Но когда заговорила вновь, была спокойна и решительна:

— Я больше не пользуюсь своим даром, миссис Калег. Не намеренно, а просто… я по-прежнему кое-что чувствую, но не практикую как экстрасенс.

— Но почему? — Слезы снова подступили к глазам Эвы.

— Мне очень жаль, я бы попросила вас уйти. Ваши проблемы меня не касаются, и я не хочу о них знать. Я не могу вам помочь.

Эва была разбита Ей не под силу заставить Лили Пиил изменить намерения, и она это знала. Выражение лица светловолосой женщины говорило само за себя. Эва сдалась.

Она медленно поднялась со стула, бросила последний взгляд на ясновидящую, которая отвела глаза, — и вышла из магазинчика.

Эва совершенно не понимала, почему — или из-за чего — их разговор с Лили Пиил прервался так внезапно.

Гэйб сдвинул картонные коробки, бесцеремонно вывалив их из шкафа на галерею. Келли наблюдала за тем, как отец заглянул в шкаф. Указательным пальцем Келли задумчиво теребила короткий носик, а большой палец оказался во рту. Папочка выглядел слишком серьезным…

Стук, который он и Келли снова услышали в стенном шкафу на галерее, прекратился еще до того, как Гэйб коснулся ручки шкафа, но на этот раз он твердо решил выяснить, в чем причина.

Коробки оказались не тяжелыми, и, когда с одной из них свалилась крышка, Гэйб увидел внутри тряпки для пыли и моющие средства — бутылка «Джифа» и еще какие-то наполовину пустые флаконы — с зеленой жидкостью, с отбеливателем, еще с чем-то; там же лежала жесткая щетка, и было много пыли. То есть, судя по всему, постоянные уборщики Крикли-холла хранили свое имущество наверху, на галерее; Гэйб извлек из шкафа заодно и швабру с веником.