– Ничего подобного! – засмеялась тетя Света. – Дядя Слава был чертов ревнивец. Сидит там на облаке и следит за мной. Зырит. Если что, поразит молнией. Нет, я всегда знала, что замуж один раз выхожу. Если сейчас кого и жду, то внуков. Но твоя подруга Майка и ее муж Марко вместо этого пока присылают мне деньги. Откупиться от бабушки хотят!

– Ой, кстати! – вспомнила я. – Я же пыталась вам сегодня деньги за квартиру перевести, а платеж не проходит. Что-то с картой.

– Срок действия истек, может быть. Мне эту карту еще Славка заводил…

И она, кажется, опять собралась плакать. Да что ж такое.

– Тетя Света! – решительно заявила я. – А давайте так. Будем с вами встречаться каждый месяц первого числа и пить кофе. В любой «Шоколаднице». И я вам буду передавать деньги лично, торжественно и без посредников, пока у меня не истечет срок действия. Идет?

И тетя Света передумала плакать. Ура! Умею же, если постараюсь.

– Отлично! – сказала она, заулыбалась. – Давай! Только я сразу нарушу нашу традицию. Первого января буду во Флоренции. Майка и Марко меня приглашают вместе встречать Новый год.

Обожаю слово «приглашают»! Есть в нем свет, надежда и праздник. Особенно если его произносит тетя Света, которой наконец-то не так грустно в день рождения мужа.

Когда я вернулась с кладбища и выпила вторую таблетку от головной боли, мне позвонила Марина Игоревна, директор «Бурато».

– Антонина Геннадьевна, я недавно курила на улице и видела вас, извините, – сказала она странным глухим голосом. – Вы не могли бы сейчас прийти в «Бурато»?

– Что-то с Кузей?! – испугалась я и села на калошницу.

– Нет-нет. У Кузи барабаны. А у нас тут все сломалось. В общем, вы мне нужны, если не очень заняты.

Обычно Марина Игоревна более многословна и обходительна. Наверное, и правда все сломалось. Я снова натянула только что снятые уличные штаны и побежала в «Бурато».

– Вот, – кивнула она, встретив меня у входа. – Полюбуйтесь.

Дверь в зал, где недавно проходил концерт африканских барабанов, не висела на петлях, как полагается, а стояла прислоненная к стене.

– Старшая группа, это стадо бизонов, сегодня ее снесло, когда бежало на репетицию по вокалу. Хорошо, что никто не пострадал. А также Петя Русаков оторвал дверцу у своего шкафчика, потому что разозлился на маму. А в комнате, где хранятся инструменты, дверь теперь грохает как пушка, похлеще барабана. А в мужском туалете сломался замок, и Евгений Альбертович был там заточен целую перемену. Все в один день! И именно сегодня Гуля не вышла на работу.

Марина Игоревна говорила уставшим, обреченным голосом. Из-за дверей или из-за администратора Бодомгул, не знаю.

– В общем, я вызвала слесаря. Он обещал прийти час назад и все еще идет. Мне пора на репетицию к бизонам, а встретить его некому. Сможете?

Конечно, я смогла. Я же сегодня специалист по утешению печальных женщин.

Слесарь, невысокий жилистый мужичок, явился, как только Марина Игоревна ушла к старшей группе, оставив меня на администраторском посту.

– Привет! – махнул он мне. – Я Виталий. Чего делать-то надо?

Я указала ему на дверь – точнее, на все двери, пострадавшие от дверной лихорадки первого зимнего дня. Он слушал внимательно и все время переступал с ноги на ногу или вертелся. Витальный такой Виталий. После каждой моей фразы он удивленно вскидывал брови и повторял:

– Оттакота! Ага!

«Вот так вот», – переводила я про себя его околояпонские комментарии.

Потом слесарь пошел работать, а я собиралась почитать найденную на столе администратора книгу (Дарья Донцова. Название – «Вечный двигатель маразма»). Но оказалось, что витальный Виталий не может быть один, он постоянно меня подзывал, что-то спрашивал, кивал головой, рассказывал истории из жизни и заканчивал их неизменным «оттакота!».

Впрочем, мастером он оказался хорошим, и работал быстро. Починил замок в туалете и шкафчик темпераментного Русакова, утихомирил дверь в барабанную комнату.

– А вот с этим я один не справлюсь, оттакота, – причмокнул Виталий, махнув рукой в сторону зала. – Завтра еще раз приду, с сыном. Он у меня рукастый и здоровый. Посадим вашу дверь обратно, не боитесь.

Вернулась Марина Игоревна, после репетиции чуть более уравновешенная. Поблагодарила Виталия за работу, проводила его, заплатила, выслушала пару историй и вернулась. Взглянув на меня, снова расстроилась:

– Ох, что же делать без администратора! Третий человек уже увольняется. Без предупреждения причем. Сложно, понимаешь ли, им. Бодомгул хотя бы позвонила, сказала, что нашла работу няни ближе к дому. И там, говорит, ответственности меньше, чем у нас. Ребенок-то один… Главное, когда нанимаю их, все объясняю подробно, рассказываю, какие обязанности, повторяю как попугай, а толку!

Попугай – осенило меня. Точно!

– Марина Игоревна, ждите здесь! – приказала я. – Я сейчас.

Выбежала из «Бурато» и помчалась вверх по улице. У салона «Люкс Плюс» курили две знакомые мне девицы в розовом, а с ними еще одна, новенькая. Я молча раздвинула их кордон и прорвалась внутрь.

Администратор Лена, бывшая хозяйка попугая Исаича, робко со мной поздоровалась и сразу привстала со своего места, как перед строгой учительницей.

– Вы хотели бы записаться на процедуры? – спросила она. – У нас с сегодняшнего дня предновогодние скидки на перманентный макияж.

Девицы в розовом, благоухая сигаретами и царапая стены нарощенными ресницами, ввалились в салон.

– Лена, пойдемте со мной, – сказала я. – Там человеку плохо, нужна ваша помощь.

Девицы открыли рты с перманентным макияжем, Лена без возражений начала надевать куртку и даже почти сразу ее правильно застегнула.

– Что, помирает кто-то? – с надеждой спросила одна из девиц.

– Секрет! – разочаровала я ее. – Читайте о нас на первых полосах газет.

«Пф-ф», – сказала девица, обиженная словом «читайте».

А мы с Леной уже бежали в «Бурато». Она шумно вдыхала морозный воздух, а на выдохе пыталась задавать вопросы:

– Кому плохо? Что нужно сделать?

– Лена, а что же вы в гости к попугаю не заходите? – спросила и я. – Собирались же.

– Вы адреса не оставили. Я решила, что так и задумано, – о да, я богиня гостеприимства. – К тому же попугай наверняка считает меня пр-р-редателем. Он вам ничего такого не говорил?

У Лены есть чувство юмора, а не только робость и красивые глаза. Это хорошо.

Я пропустила ее перед собой в «Бурато», придержала тяжелую (и, слава богу, пока исправную) дверь. В холле носились дети – только что закончились какие-то занятия. Марина Игоревна стояла в углу и смотрела поверх их голов.