Мезьер пристально посмотрел на Мари, кровь бросилась ему в лицо.

Мари заметила, что на виске у него бьется жилка.

– Где ты захочешь… И когда захочешь, – сказал он глухим голосом и так страстно, что она поняла: ее власть над ним велика.

Она подумала, что без труда удержит его в нужную ночь в харчевне с помощью вина и любезных улыбок.

А если вина окажется недостаточно, чтобы Мезьер потерял голову, Мари решила его убить. Она задержит тюремщика любой ценой. В ночь с девятого на десятое августа его в тюрьме не будет.

Чтобы привязать к себе Мезьера покрепче, Мари позволила себя поцеловать, постаравшись думать при этом совсем о другом. Сложность теперь состояла в том, как предупредить Светловзора, что все готово к побегу. Но Провидение пришло Мари на помощь.

Когда она переливала суп из ракушек из котла в огромную супницу, к ней подошел Оборотень и сказал:

– Во вторник тебе придется съездить на телеге в Жене. Закончилось масло для ламп, да и соль на исходе. А у меня на всю эту неделю дел невпроворот.

Розали не стала допытываться, какие такие дела у ее хозяина, она знала, что он ленив, как боров, но такая оказия была ей как нельзя более кстати. Но, решив сыграть свою роль до конца, она с недовольным видом поджала губы и ответила:

– У меня и самой дел полно, но если вам надо, делать нечего, съезжу.

В следующий вторник, по дороге в Жене, девушка заглянула в дом, стоявший в сторонке, который прекрасно знала и который служил им почтовым ящиком. Она предупредила Светловзора, что он должен быть в ночь с девятого на десятое августа на ферме де Ла Рош под Сен-Жан-ле-Тома, чтобы забрать беглецов, которые должны оказаться где-то в этих местах. После чего со спокойным сердцем отправилась в Жене, купила все что нужно и как ни в чем не бывало вернулась на гору. Возвращаясь, она с дерзким вызовом взглянула на молчаливые неприступные стены тюрьмы. Она объявила ей войну.

Словно на беду, вечером в четверг 9 августа на гору обрушилась страшная гроза. Мощный ветер крутил водяные вихри над морем, воздух стал ледяным. Обеспокоенная Мари, готовя ужин, то и дело поглядывала в узкое окошко кухни, но видела лишь потоки воды, которые струились по сбегающей вниз улочке. Гроза могла подействовать на завсегдатаев двояко: или они поспешат к теплому огню камелька и останутся в харчевне до рассвета, или же предпочтут сидеть дома.

Именно в этот день гору навестил очень важный гость: из Авранша с инспекцией приехал синдик-прокурор и, конечно же, остановился в гостинице Оборотня. Оборотень из кожи вон лез, чтобы угодить ему, и так хорошо напоил и накормил его за обедом, что тот, напуганный еще и грозой, объявил, что поужинает и переночует в харчевне. Мари присутствие гостя очень мешало.

Неожиданно затянувшийся визит мог нарушить все ее планы.

Начать с того, что Пьер Мезьер не показывался в харчевне целый день. Он не хотел оказаться на плохом счету у такой важной персоны и не покидал своего поста. Единственное, на что могла надеяться Мари, так это на то, что синдик пригласит главного тюремщика на ужин, а сам потом рано ляжет спать.

Но синдик ужинал в одиночестве, ел и пил еще больше, чем днем. В девять часов вечера дождь по-прежнему лил как из ведра, темнота была хоть глаз выколи, а синдик все еще сидел за столом. Бедная Мари была в отчаянии…

Но вот нежеланный гость поднялся из-за стола. Несмотря на выпитое, он крепко держался на ногах. Мари ставила горшки на полку возле очага и подумала, что синдик наконец-то отправляется спать. Но он вместо того, чтобы направиться к лестнице, направился прямиком к ней и крепко обхватил ее двумя руками.

– После доброго ужина, – проговорил он, обдав ее перегаром, от которого сдохли бы мухи, – нужна добрая девочка! Пойдем-ка спать, моя хорошая!

Мари стала краснее свеклы. Страх и тоска сжали ее сердце. Из-за этой свиньи все может полететь вверх тормашками. Она с силой оттолкнула непрошеного ухажера, уж кто-кто, а крепкие нормандки умеют пускать в ход свои кулаки. Но тут появился Оборотень.

– Ты что это? – начал он заплетающимся языком, потому что выпил не меньше гостя. – Нечего тебе ломаться. Иди с ним, Розали, ты тут для наших клиентов!

Ах вот оно что! Не в силах больше сдерживаться, Мари, вынужденная показать себя раньше, чем хотела, оттолкнула со всей силы одного пьяницу и отвесила ему хлесткую пощечину, и точно такую же отвесила второму – своему хозяину. Оба не удержались на ногах и рухнули на пол.

– Грязные свиньи, – обругала их девушка. – Глаза б мои вас не видели!

Она побежала к двери, из-за бушевавшего ветра с трудом открыла ее и под проливным дождем побежала по темной улочке к тюрьме.

Пьер Мезьер между тем сидел у себя наверху и грустил. Стоило начаться дождю, и в старой крепости становилось невообразимо сыро. Он-то рассчитывал провести этот вечерок в тепле, попивая винцо в «Красном единороге» и рассказывая байки Розали. Но из-за болвана прокурора-синдика, который надумал у них поселиться, как раз сегодня он и не мог отправиться в харчевню.

Раздав ужин своим подопечным, он бродил туда-сюда по коридору и воображал себе Розали, которая завладела и мыслями его, и плотью. Никогда еще ему так не хотелось увидеть ее прямо сейчас, и вовсе не мысленно! Он твердо решил, что в самое ближайшее время преодолеет ее сопротивление. Сколько еще можно ждать! Он уже заждался!

Продолжая грустить, он приготовился лечь спать, как вдруг раздался отчаянный звон колокольчика у входной двери.

Разозленный Пьер открыл окно над дверью и заорал:

– Вон отсюда! Я сплю!

Испуганный голосок ему ответил:

– Это я, Розали! Открой, гражданин! Открой поскорее! Очень тебя прошу!

– Розали! Вот черт побери! Бегу!

Еще не веря своему счастью, Мезьер через две ступеньки помчался вниз, открыл тяжелую дверь и получил в свои объятия Розали, растрепанную, промокшую до костей, рыдающую в три ручья. Она с мольбой бросилась ему на шею:

– Спаси меня! Защити! Позволь мне провести ночь за этими стенами!

– Спасти? Да что такое случилось, моя красавица?

В нескольких словах, прерываемых всхлипами, Мари рассказала, что произошло в харчевне и как она убежала, чтобы не попасть в лапы синдика. А потом украсила свой рассказ романтической фантазией.

– Ты же понимаешь… Я не могла! Я ждала тебя весь вечер. Тревожилась, волновалась. И когда он положил на меня свои лапы, я стала защищаться… И… я думаю, что всему причиной… ты…

Мезьер ушам своим не верил. Из-за него красотка Розали оттолкнула такую важную шишку! Это было и лестно, но и волнительно, потому как, вообще-то…

Но Розали не дала ему времени на дальнейшие размышления, она опять обняла его, прижалась к нему, и так дрожала, что грозная фигура прокурора тут же улетучилась из головы старшего тюремщика. Теперь он вкушал радость сделанного открытия: Розали влюбилась в него, Пьера Мезьера! И это было чудесно… И не удивительно. Он всегда пользовался успехом у женщин. И Пьер Мезьер крепко обнял свою любезную.