И вот у себя дома на улице Лилль Дельфина медленно обходит комнаты. Большая часть оставшейся после погромов мебели продана. Нанетта продавала ее, чтобы кормить маленького Астольфа и себя. Вокруг пусто, но разве сравнишь дом с тюрьмой? Дельфина дома, она счастлива.

Однако силы ее на исходе, здоровье подкосили тюрьма, лишения, страх и недавнее горе. Дельфина не вставала с постели, и верная Нанетта ухаживала за ней, как за малым ребенком, балуя ее даже лакомствами. В конце концов больная заинтересовалась, на какие деньги Нанетта позволяет себе покупать все эти излишества? У Дельфины она денег не просила, и даже если бы попросила, той неоткуда было их взять. Между тем еда на столе была вкусная и даже изысканная и опустелые полки шкафов мало-помалу заполнялись бельем и одеждой.

Однажды утром Дельфина принялась за расспросы.

– Откуда у нас все это появилось? – спросила она у Нанетты. – Мебели у нас больше нет, но может быть, осталось серебро или драгоценности?

– Нет, ничего не осталось, – ответила Нанетта. – Секционеры все унесли.

– Тогда откуда же?

– Он не захотел назвать мне своего имени, – прибавила Нанетта, – и я знать не знаю, кто он таков. Я даже голоса его никогда не слышала.

Молодая женщина погрузилась в размышления, потом спросила:

– Какой у нас сегодня день?

– В аккурат суббота.

– Значит, вечером придет этот человек. Ну так вот: когда он постучит в дверь, пойду открывать я. Я хочу знать этого слишком скромного друга.

Желание вполне естественное, Нанетта сочла его более чем справедливым. Часы пробили девять вечера, и в дверь несколько раз быстро и легко стукнули. Дельфина, закутанная в теплый белый халат, сидела неподалеку от двери, она подхватила свечу со стола и пошла открывать.

Дверь распахнулась, и на пороге появилась фигура крепкого высокого мужчины, закутанного по самые глаза в широкий черный плащ. Глаза? Дельфине показалось, что она их узнала…

Увидев молодую женщину, мужчина глухо вскрикнул и отступил на шаг, прячась в густую тень лестницы, но Дельфина вцепилась ему в рукав.

– Не прячьтесь! Прошу вас, войдите в дом! Я должна знать, кто вы. Преданный друг не должен оставаться безымянным.

С большой неохотой мужчина вошел и позволил закрыть за собой дверь. Дельфина поставила свечу на стол.

– Покажите мне ваше лицо, – ласково, но властно распорядилась Дельфина. – Снимите плащ!

Мужчина повиновался. Он распахнул черное сукно и показал свое лицо. Перед маркизой стоял каменщик Жером.

Секунду они стояли молча, глядя друг на друга, словно это была их первая встреча. Первой молчание прервала молодая женщина.

– Так, значит, это вы, – сказала она. – Но почему?

Жером смущенно пожал плечами, не в силах выразить обуревавшее его чувство. Но Дельфина давно уже научилась читать в мужских глазах, она не могла ошибиться: глаза Жерома говорили, что она любима, страстно, пламенно, так, как мало кто из мужчин умеет любить. Сердце ее ожило и затрепетало. Не говоря ни слова, в непредсказуемом порыве она бросилась в объятия своего спасителя.

Для обоих это было неожиданностью, но теперь они могли быть счастливы. Теперь Дельфина была готова к любви. Пережитые страдания сделали ее более мудрой, а время стерло все ограничения и условности. Жером был молод, привлекателен и полон страсти. Но он был изгоем, его разыскивали. Дельфина скоро поняла, что каждую неделю он рисковал жизнью, приходя к ней на улицу Лилль.

Теперь настала очередь Дельфины спасать возлюбленного от смерти, и ей удалось уберечь его от поисков полиции в грозные дни фруктидора. Она раздобыла деньги и помогла ему добраться до берега Атлантики, где Жером в отчаянии от разлуки с возлюбленной все-таки сел на корабль и отплыл в Америку. Выхода у него не было. Настало время белого террора, к тому же Жером страшился будущего, обещавшего все снова расставить по былым местам. Дельфина тогда вновь будет маркизой. А он, Жером? Неужели каменщиком? Нет, такого он допустить не мог. Америка должна была все изменить!

Жером вернулся во Францию в первые дни консульства. В Луизиане он сумел быстро сколотить немалое состояние и теперь мечтал жить тихо и незаметно возле своей возлюбленной, которую обожал еще больше прежнего и которая платила ему такой же преданной любовью. О браке речи быть не могло, потому что у Дельфины были титул, имя, а главное, сын. Но они наслаждались своим тайным счастьем, которое заботливо прятали ото всех.

На беду, Жером подхватил в болотах Луизианы лихорадку. В 1805 году он умер на руках той, которая была его единственной ослепительной любовью и которая не забыла его до конца своих дней.