— К сожалению, это невозможно, — ответил Ленский. — Я еще не настолько овладел магией Преисподней, чтобы перемещать в пространстве большое количество людей. Сейчас мне по силам, самое большее, трое.

Онежский и Крылов переглянулись.

«Ты думаешь о том же, о чем и я? — мысленно обратился Андрей к министру. — Очень уж откровенно нас заманивают в ловушку. Я бы даже сказал — топорно».

«Скорее всего ты прав, — ответил тот, хмуро разглядывая ссутулившегося Ленского. — Но нельзя исключать и той вероятности, что Ленский говорит правду. Посмотри на него. Такое отчаяние сыграть непросто. Вдобавок ты сам понимаешь, в какой опасности мир, если этих чертовых призывателей действительно принесут в жертву. У тебя есть стопроцентная гарантия, что фермы не существует? Вот и у меня нет».

«Зато у нас есть Илья», — возразил Онежский.

«Илья… — с легким раздражением повторил Крылов. — От которого уже много часов ни слуху, ни духу».

«Парень уже уничтожил один Столп».

«И все. При этом есть еще четыре, а потом ему с самим Дьяволом встречаться. Как думаешь, сколько времени ему понадобится, чтобы справиться со всеми этими задачами? К тому же никто не дает гарантии, что у него все благополучно. Возможно, уже сейчас ни Ильи, ни его отряда нет в живых».

Онежскому не хотелось думать о таком, но вместе с тем он признавал, что Петр прав. Илья ввязался в безумно сложное дело, в котором любая ошибка может стать фатальной. И не исключено, что парень ее уже допустил…

Аристократ не знал, что ответить Крылову, но его выручил пиликнувший в кармане министра телефон.

— На сей раз хорошие новости, — произнес Крылов, прочитав сообщение. — Столпа, накрывшего Баворов, больше нет. Илья уничтожил еще один.

— Фух-х… — демонстративно выдохнул Онежский и рассмеялся.

— Я вас, конечно, поздравляю, — вновь заговорил Ленский, — но… Не забывайте, насколько мощной силе противостоит этот ваш Дьяков. Вряд ли он справится с оставшимися Столпами за полтора-два часа. А по истечении этого времени будет уже поздно. Ад накроет наш мир раз и навсегда. Никаких больше Столпов, сердец и возможности что-либо исправить.

— Послушай, — прищурившись, Онежский еще раз оглядел старика. — А твой какой интерес? Ну, уничтожим мы это ваше чудо-устройство. Предотвратим апокалипсис. Затем Илья, надеюсь, разберется со Столпами и загонит Преисподнюю обратно под землю. Тебе-то что с этого? Взгляни на себя, ты ведь уже наполовину демон.

— Вот именно, — в голосе Ленского звенело отчаяние. — И я не хочу быть таким. Мне превратили в… это… против моей воли. Но я предполагаю, что после вашей победы смогу снова стать человеком. Ад уйдет не только с земли, но и из меня.

— Ну а если нет?

— Тогда я скорее всего умру. Но уж лучше распрощаться с жизнью, чем быть монстром.

Тут Онежский не стал спорить. Выглядел старик и впрямь жутко, и по мнению аристократа ни один здравомыслящий человек не захочет превратиться в такое.

«Что будем делать? — спросил Крылов, возвращаясь к мыслесвязи. — Отправимся с ним?»

«Да вот, похоже, придется, — с явной неохотой ответил Андрей. — Если все так, как он говорит… Риски катастрофы слишком велики».

«А если он заведет нас в ловушку?»

Прикрыв глаза, Онежский вздохнул. Он знал, что именно должен был ответить, но для этого требовалось собраться с духом.

«В таком случае мы покажем всем врагам наш совместный фокус», — произнес он.

«Отлично. Я рад, что с годами наше взаимопонимание не стало хуже».

«У дураков мысли сходятся, — усмехнулся Онежский. — А уж у старых дураков…»

Впервые за долгое время Крылов улыбнулся. А потом подошел к другу и похлопал по плечу. После чего повернулся к Ленскому и сказал:

— Мы готовы. Перемещаемся.

***

Хрен знает, каким образом Антону удалось преодолеть мощные усыпляющие чары и прийти в себя. И тем не менее сейчас он смотрел на нас единственным уцелевшим глазом, тяжело, с хрипом, втягивал воздух и время от времени вздрагивал.

— Ты как очнуться-то умудрился?! — ахнул Григорий, в очередной раз принявшись осматривать здоровяка.

— Да вот… как-то… умудрился, — ответил тот и попытался усмехнуться, отчего кожа на щеке лопнула и рана закровоточила. — Но суть… не в этом…

— Верно, — кивнул я. — Как именно ты можешь нам помочь?

Не исключено, конечно, что бедняга тупо бредит. Все же с его ранами и дикой болью остаться в здравом уме и доброй памяти — практически подвиг. И потому я не представлял, что Антон может сделать, находясь в таком состоянии.

— Убрать… ту дрянь… которая мешает… Сердце… под ней…

Хм, похоже, не бредит. Тогда интересно будет послушать его предложение.

— Что же, давай, излагай.

— Я могу… поглотить… — видно было, что разговаривать Антону крайне тяжело.

— Имеешь в виду дерьмо, в которое превратилась вода в озере?

— Да…

— Каким образом?

— Кажется, я догадался, — сказал крайне мрачный физрук. Посмотрев на Антона, он спросил: — Ты говоришь о вихре, ведь так?

Тот легонько шевельнул головой, обозначая кивок.

— Уверен? Обратного пути уже не будет.

— Знаю… Но уж… лучше так… чем…

Богатырь не договорил, но я понял. Вряд ли среди целителей найдутся умельцы, которым окажется по силам вернуть Антона к прежней жизни. Да, они, возможно, вырвут его из загребущих ручонок смерти, но… С большой долей вероятности он окажется калекой. Снова. Причем на этот раз все куда хуже, поскольку одно дело быть неспособным использовать магию и совсем другое — потерять возможность ходить, самостоятельно есть и много чего еще. Нет, лучше уж уйти красиво и с пользой, чем год за годом просто существовать, с дикой тоской вспоминая годы полноценной жизни.

— Может, уже просветите, что это за вихрь