В 70-х годах XIII в. была новая перепись при хане Менгу-Тимуре. О годе этой переписи источники говорят неясно[392]. О других татарских переписях наши летописи не упоминают, но в других источниках мы имеем указания на продолжение этой практики[393].

Лица, производившие эти переписи, в летописях называются численниками. Известен также и другой термин «писец», отсюда «писать» («И почаша ездити оканьнии по улицам, пишюще домы Христьянскые»)[394].

Однако не нужно думать, что татары ввели у нас какое-то новшество, до сих пор не известное. Мы не знаем, как именно производились переписи в целях собирания дани до татар, но мы имеем совершенно точные факты о взимании дани и единицах обложения («рало», «плуг», «соха»). Этими уже готовыми единицами обложения и воспользовались татары. Татищев сообщает, что в 1275 г. великий князь Василий Ярославич «привез хану по полугривне с сохи, или с двух работников, и что хан, недовольный данью, велел снова переписать людей в России»[395]. Тут мы, по-видимому, имеем неудачную попытку Татищева объяснить сущность сохи: соха едва ли была представлена двумя работниками, но, конечно, Татищев не выдумал здесь сохи, а взял ее из летописи, до нас не дошедшей.

В ярлыке хана Менгу-Тимура российским митрополитам, писанном между 1270 и 1276 гг., мы имеем перечень повинностей, которые ложились на население завоеванных русских земель, но от которых избавлялось духовенство. Здесь написано: «…и не надобе им (духовенству, — Б.Г.) дань и тамга и поплужное ни ям, ни подводы, ни корм»[396]. Тот же, только несколько расширенный перечень мы имеем и в ярлыке хана Узбека 1313 г. митрополиту Петру. Здесь дважды говорится о «поплужном»[397]. В ярлыке 1270–1276 гг. называются и сборщики поплужного, причем оказывается, что эти сборщики не ханские, а русских князей: «а кто возьмет баскацы наши и княжие писцы и поплужницы и таможницы…»[398].

От «числа» и вытекающей из него обязанности платить дань избавлено было только духовенство. «Чингий царь, по том кто ни будет, дали есмя жаловальные грамоты русским митрополитом и церковным людем… чтобы есте и последний цари по тому ж пути пожаловали попов и чернецов и всех богадельных людей, да правым сердцем молят за нас бога и за наше племя без печали и благославляют нас, и не надобе им дань и тамга… во всех пошлинах не надобе им никоторая царева пошлина…»[399]. Такова была политика татарских ханов по отношению к церкви, которую ханы совершенно справедливо считали политической силой и использовали в своих интересах. И ханы в этом отношении не ошиблись: публичная молитва духовенства о ханах внедряла в массы мысль о необходимости подчинения татарской власти.

Кроме дани татары требовали от русского населения некоторых повинностей, без которых татары не могли осуществлять своей власти.

Как мы уже видели, с покоренных земель татарские ханы требовали прежде всего денег и людей.

Освобождая духовенство от этих повинностей и платежей, ханы освобождали его и от поставки воинов, подвод, ямской повинности.

Для чего нужны были эти воины, в одном из ярлыков объяснено достаточно вразумительно: «егда на службу нашу с наших улусов повелим рать сбирати, где восхощем воевати, а от соборные церкви и от Петра митрополита никто же да не взимает и от их людей и от всего его причта…»[400]. Собирание воинов с покоренных народов — это обычный прием татарской власти.

Что касается других повинностей, где применялась непосредственно людская сила, то здесь надо прежде всего указать на ямскую повинность, которая, по-видимому, не сразу стала натуральной. В первом известном нам ярлыке «ям» значит вид дани. Но татарские ханы ввели и «ям» как повинность поставлять лошадей татарским послам и чиновникам. В какой мере «ям» был новостью для Руси XIII в., — решить не так просто. Киевские князья тоже нуждались в средствах сообщения, и у нас есть ранние известия о них. Так, под 984 г. летописец говорит о радимичах, что «они платят дань Руси, повоз везут, и до сего дне»[401]. В объяснении этого текста существует разногласие. С.М. Соловьев считает, что здесь речь идет о доставке радимичами дани в определенное место в отличие от «полюдья»[402]. Владимирский-Буданов[403] и Гурлянд[404] полагают, что здесь разумеются средства передвижения для военных дружин, княжеских данников и гонцов.

В Новгородской летописи под 1209 г. летописец, перечисляя обвинения, предъявленные восставшей новгородской массой посаднику Дмитру, как известно, стороннику Владимиро-Суздальского князя Всеволода III, очень заинтересованного в постоянных сношениях, а следовательно — и средствах сообщения с Новгородом, между прочим указывает: «повелеша… по купцем виру дикую и повозы возити и все зло»[405]. Это место разъясняется при сопоставлении его с обычной формулой договора Новгорода с князьями: «а дворяном твоим по селом и купцов повозов не имати разве ратной вести» (разрядка моя, — Б.Г.). Совершенно очевидно, что под повозом разумеется повинность поставки средств передвижения.

Корм, проводники и подводы в древнейших наших актах являлись обычными повинностями населения. «Оть дают с погостов корм и подводы по пошлине»,[406] т. е. по старине. Отвечают за исполнение этих повинностей мирские двинские власти — посадники, скотники, старосты. Но, конечно, это еще не было «ямской гоньбой», т. е. организованной системой сообщения, где заранее заготовлялись подводы для нужд проезжающих, хотя бы только по государственным надобностям.

Татары нуждались в средствах сообщения и естественно должны были обратить большое внимание на эту сторону дела.

Нет оснований сомневаться в том, что татарская власть, очень заинтересованная в улучшении средств сообщения в покоренной стране, внесла в их организацию и нечто свое. Но было бы ошибкой думать, что до татар русские земли не имели средств сообщения между собой и тем более внутри княжений. Этому допущению противоречили бы все известные нам факты.

Не следует преувеличивать также и значение финансово-податной системы, якобы введенной у нас татарами. Мы уже видели, что это не так. Наконец, сбор дани выполнялся татарскими чиновниками сравнительно недолго. Уже с конца XIII в. эта обязанность была возложена на русских князей. Они сами и по-своему должны были ее собирать и доставлять в Орду.

О том, как собиралась дань русскими князьями, у нас имеются некоторые данные XIII и XIV вв. Имею в виду уже цитированный выше ярлык хана Менгу-Тимура (1270–1276), где упоминаются «княжие писцы и поплужницы и таможницы»,[407] и договорную грамоту 1388 г. великого князя Дмитрия Ивановича Донского с двоюродным братом Владимиром Андреевичем. Здесь читаем: «А коли ему слати свои данщикы в город и в станы, а тобе слати свои данщикы с моими