Двое заряжающих пристроились рядом со своим командиром. Один толкал, другой тянул на себя. Цок. Осколок со звоном выскочил из стыка кольцевого погона башни. Люди не удержались на ногах и повалились на палубу. Это их и спасло. Бронебойный снаряд валузского крейсера ударил в шпиль «Файра». Крупные зазубренные осколки с визгом пронеслись над головой лейтенанта.

Однако морякам, выковыривавшим осколки с другой стороны башни, не повезло. Двоих буквально изрубило и размазало по броне. Третий с воем катался по палубе в луже крови, прижимая к груди свою оторванную ногу. Вскоре он затих.

Быстро приближающийся «Кремень» бил бронебойными. Они давали гораздо меньше осколков и не обладали таким ужасающим зажигательным действием, как фугасы. Но зато на близкой дистанции стальные семидюймовые болванки уже протыкали броню «Файра». Крейсер содрогнулся от последовавших один за другим двух ударов в пояс чуть выше ватерлинии. Оба снаряда прошли через четыре дюйма брони, как спица сквозь масло.

Многострадальная носовая башня медленно повернулась, пережевывая последние осколки в мамеринце. Ствол восьмидюймовки шевельнулся, ловя противника в прицел. Выстрел. И почти одновременно в башню ударил снаряд. Тонкая броня не выдержала. Снаряд проткнул броню, скользнул по казеннику орудия, снес кран подачи снарядов. Взорвался он только в момент удара о заднюю стенку башни. Артиллеристы погибли не от осколков, а от ударной волны. Внезапно сгустившийся воздух крошит кости и рвет в кровавую кашу внутренние органы не хуже парового молота. Впрочем, это милосердная смерть – погибли люди мгновенно.

Выпущенный за миг до удара снаряд за секунды пролетел расстояние между кораблями. В отличие от многих своих собратьев, он попал в цель. Проделав аккуратную дырочку в борту «Кремня», снаряд прошел через угольную яму и взорвался на скосе бронепалубы. Восемь дюймов пироксилина и стали разорвали тонкую броню скоса. Осколками перебило паропровод, выгнуло и порвало переборку. Угольную яму буквально вывернуло взрывом на палубу.

В целом урон от этого снаряда невелик. Другое дело – попадания уже следовали одно за другим. Бурландский и валузский крейсера с азартом нашинковывали друг друга снарядами. К тому моменту, когда «Аквамарин» подоспел к побоищу и открыл огонь, «Файр» и «Кремень» представляли собой жуткие развалины. Крейсера изувечены до неузнаваемости. Досталось обоим.

Бурланд потерял всю артиллерию правого борта и медленно оседал. С «Кремня» било только одно орудие. Некогда красивый и стремительный «семитысячник» потерял все трубы. Дым вырывался прямо из дыр в палубе. Носовая надстройка просто-напросто исчезла, сметенная за борт взрывами. Левое крыло мостика обвалилось. Баковое орудие лежало на палубе.

Капитан первого ранга Авар Ирег уже собирался идти на таран. Только после того как рядом с «Файром» поднялись фонтаны пристрелочного залпа «Аквамарина», командир «Кремня» перевел дух и хрипло скомандовал отворачивать правее. Этот бой для него закончился.

Выйдя на палубу, Ирег покачнулся и прислонился к рубке, чтоб не упасть. Горячка боя прошла, до человека стало доходить, что сближение с вражеским кораблем было далеко не самой лучшей его идеей за этот день. Так ведь и потонуть можно. С другой стороны, выбора особо и не было. Бой с вооруженным восьмидюймовой артиллерией крейсером на средней дистанции тоже смертельный номер, особенно учитывая бронепояс «Файра».

Бурланд открыл по «Аквамарину» огонь уцелевшими орудиями левого борта. Особого результата эта суматошная стрельба не дала. Все дальномеры давно были сметены за борт. Пока нащупали дистанцию, валуз уже добился накрытий и перешел на беглый огонь.

Капитан первого ранга Дейр Вомбата прикидывал, сколько времени потребуется «семитысячнику» на потопление избитого до полусмерти «Файра». По самым оптимистичным прогнозам, пора было уже выносить раненых из лазарета на верхнюю палубу и спасаться по возможности. Расчеты орудий прорежены. Большая часть пушек выбита. В трюмах плещется вода. На шлюпочной палубе роскошный пожар. Труб нет вообще. Скорость упала до черепашьих семи узлов.

Да, пора бы спускать плоты, шлюпки все равно разбиты, заливать топки и открывать кингстоны. Сопротивляться неизбежному бесполезно. Четыре последних орудия, ах нет, уже три, до сих пор не дали ни одного накрытия. А этот проклятый валуз расстреливает несчастный «Файр» как в тире.

Храбрецам везет. Иногда просто нечеловечески везет. Спас «Файра» старый «Аревон». Оставшись в одиночестве, крейсер потопал навстречу конвою. Помешать ему мог только авизо «Шустрый». Легкий кораблик крутился вокруг крейсера, ведя частый огонь из трех своих пятидюймовок. Огонь не слишком результативный. Ни одного попадания. Хотя близкие накрытия фугасами – это тоже результат. Осколки дырявили борта бурланда, калечили палубную команду.

Ответный огонь «Аревона» тоже не отличался точностью. Командира авизо это больше чем устраивало. Его задачей было не потопить прилично вооруженный крейсер, а замедлить его, задержать до подхода поддержки.

Долго так продолжаться не могло. «Аревон» неумолимо шел вперед на тринадцати узлах. Курс на конвой известен. Рано или поздно бурланд доберется до транспортов. Еще полчаса таких танцев, и придется что-то делать. Приказ по эскадре не допускает двойного толкования: эскорт обязан защитить конвой, даже ценой своей жизни.

«Аквамарин» догнал «Аревона» в тот момент, когда на бурланде уже считали дистанцию до ближайшего купца. Четверть часа до открытия огня. Авизо в расчет не принимали. Командир «Аревона» посчитал, что маленький разведчик даже если и попытается, то не сможет ничего сделать.

Приближающийся на всех парах «Аквамарин» смешал кости в игре. «Аревон» увеличил ход до полного. Старые машины могли кратковременно выдать семнадцать узлов. «Шустрый», в свою очередь, тоже увеличил давление в котлах и пошел на сближение, стремясь перерезать курс бурланда. Красивый маневр. Сейчас по авизо могли стрелять только баковое и одно бортовое орудие «Аревона». Пришлось отворачивать вправо, открывая углы для бортового залпа.

На «Шустром» вовремя разглядели маневр бурландского крейсера и переложили руль на левый борт. Вражеские снаряды легли с недолетом. Авизо вынудил противника сменить курс, этого достаточно. Выигрыш пяти минут существенен, когда к противнику с правого борта приближается паровой каток крейсера первого ранга.

На «Аквамарине» открыли огонь с тридцати пяти кабельтовых. С этого момента «Аревон» был обречен. Он не мог ни приблизиться, ни уйти от более сильного противника. Дойти до конвоя он тоже не мог.

– Нам не удалось подстрелить красавицу, – заметил капитан второго ранга Герт Аруго. – Остается облегчить страдания уродины.

Расстреливали крейсер больше двух часов. Старый корабль оказался крепким орешком. Перед своей смертью он добился двух попаданий в «Аквамарин». Серьезных повреждений они не нанесли. Один снаряд взорвался на скосе палубы, второй перемолол в щепу офицерские каюты на юте. Неприятно, но жить можно.

– Слишком медленно тонет, – процедил сквозь зубы Герт Аруго. Его несколько нервировал вид неспешно приближающихся транспортов. Конвой держался генерального курса, а проклятый «Аревон», как назло, болтался на пути.