Однако бурланды сумели выбить из строя «Дикого». Авизо лишился всей артиллерии, получил две подводные пробоины, передняя труба рухнула на палубу и скатилась за борт. Ко всему прочему фугасный снаряд разорвался в полупустой угольной яме. Взрывом вспучило палубу. Осколки пробили переборки и прошили два котла. Да, пироксилиновые фугасы давали достаточно крупные осколки с мощным разрушающим действием.

Расправившись с одним противником, «Идоко» перенес огонь на второго. Оставшись в одиночестве, «Дерзкий» пошел на сближение. Бой продолжился буквально на пистолетной дистанции. Корабли всаживали друг в друга снаряды с четырнадцати кабельтовых.

Долго так продолжаться не могло. Два снаряда с «Идоко» снесли за борт кормовое орудие авизо. Близкими разрывами изрешетило мостик и дымовые трубы. Расчет второго орудия полег под градом осколков. Наконец, получив рваную дыру в носу прямо над ватерлинией, авизо отвернул.

Формально победа на стороне бурландов. Хотя это та победа, что хуже поражения. Огнем скорострелок с палубы крейсера было сметено буквально все. Мачта сбита. Одна труба свалилась. Вторая накренилась и держалась на честном слове и одной растяжке. По противнику в конце боя били только два орудия. И то на подноску снарядов пришлось ставить трюмных. А наводчиками работали мичман и артиллерийский офицер.

В рубке царили смерть и хаос. В бою мелкие раскаленные осколки залетали сквозь амбразуры рубки и ранили людей. Удивительное везение – в рубке поубивало и покалечило всех, кроме командира. Ему и пришлось встать к штурвалу. Управлять боем он уже не мог, да и некем было командовать. Палубную команду и канониров вымело стальной метлой. При этом корабль горел, тушить пожары тоже было некому. Людей не осталось.

Пока «Кремень» и «Кварц» вели бой с броненосным крейсером, а авизо взяли в оборот концевой крейсер противника, «Аквамарин» дрался против трех «собачек». Естественно, капитан второго ранга Аруго не рассчитывал на легкую победу. Он вообще не рассчитывал на победу. При всех достоинствах больших бронепалубных крейсеров один против трех – это слишком много. Но это и немало, когда надо задержать противника, связать его боем и дождаться помощи.

Бой шел на тридцати кабельтовых. При попытках противника сократить дистанцию «Аквамарин» отворачивал левее и увеличивал ход. В результате этих маневров строй валузских крейсеров окончательно разорвался. Пока «Файр» удерживал огнем пару «Кремень» и «Кварц», одна из собачек могла бы рвануть навстречу транспортам. Тем более вон они, уже видны на горизонте. Другое дело, что сделать это было не так-то просто.

С первых минут боя «Аквамарин» вцепился клыками своего калибра в «Клемор». На мостике «семитысячника» посчитали этот крейсер наиболее опасным противником. Легкий, но хорошо вооруженный «Клемор» действительно обладал сильным бортовым залпом. Две восьмидюймовки в оконечностях и по три шестидюймовых орудия на каждый борт весьма неплохо для корабля всего в четыре тысячи триста тонн водоизмещения.

Невозможно втиснуть все желаемое в малое водоизмещение, чем-то приходится жертвовать. Слабый корпус бурланда плохо держал удар. Хватило пяти снарядов, чтоб выбить на корабле половину артиллерии и снизить скорость до неприличных пятнадцати узлов. Больше корабль со сбитыми трубами и забитыми рваным железом дымоходами, свернутыми и срезанными вентиляционными раструбами дать не мог. Тяга упала, а вместе с ней давление в котлах.

Крейсер пока держал свое место в строю. Но на мостике «Аквамарина» уже решили перенести огонь на следующую «собачку». К этому времени валуз успел испытать на себе действие вражеских фугасов. Одна труба потеряна, сбита стеньга грот-мачты, на баке пожар – типичная картина этого дня. Усугублялось дело тем, что языки пламени относило к баковому орудию, даже стоять рядом с ним, а не то чтобы стрелять, было невозможно. Через пробоины в трюмы поступала вода.

Повреждения пока не мешали «семитысячнику» вести прицельный огонь. В полной мере это оценили на «Аревоне». Уже третий залп дал накрытие, а еще через десять минут бурланд испытал на себе действие лиддитного гостинца с заводов Херсы. Восемьдесят килограммов закаленной стали и взрывчатки ударили в борт под спонсоном шестидюймовки. Взрывом раскроило борт, орудие подпрыгнуло на штыре и застыло, приводы заклинило намертво. Огонь и смерть, рвущие и уродующие железо.

Канонирам необычайно повезло. Прочная подкрепленная палуба остановила осколки. Везение, конечно, относительное, у троих переломы ног и контузии, наводчика ударом вырвало из кресла и зашвырнуло в шлюпку. Переломы, внутренние кровотечения и прочие последствия удара прилагаются. К слову сказать, матрос не пережил своего корабля. Но в целом это везение. Обычно люди не выдерживали близкий разрыв семидюймового снаряда.

Для крейсера в целом потеря одного орудия и перемолотый в пыль уголь в двух ямах – это мелочи. Вышедший из строя расчет не считается. Следующий снаряд взорвался от удара о рей. Кроме красивого клуба черного дыма, он дал целый сноп осколков, пролившихся дождем на верхнюю палубу.

Старый крейсер неплохо держал удар. Его сталежелезная палуба в пять дюймов надежно защищала внутренности корабля от фугасов. Тогда как новые шестидюймовые орудия стреляли достаточно быстро и точно. Скорость, конечно, маловата. После первых повреждений парадный ход в девятнадцать узлов снизился до семнадцати с половиной. Это не столь существенно, когда противник не может убежать, ибо вынужден защищать свой конвой.

Очередная попытка «Аревона» сократить дистанцию привела к логичному отвороту «Аквамарина». Удерживая тридцать кабельтовых, «семитысячник» постепенно повернул на четыре румба и сейчас шел навстречу конвою. Путь к транспортам открыт.

Державшаяся до этого момента в кильватере «Аревона», «Матасота» увеличила скорость и пошла на прорыв. Форсаж машинам! Заклепать клапана! Из труб крейсера валил густой дым. Кочегары работали как проклятые, шуровали в топках, кидали уголь, лили в топки нафту. Давление в котлах росло. Вентиляторы с низким утробным ревом засасывали в кочегарки воздух.

Стремительный красивый крейсер быстро разгонялся, когда он обходил старичка «Аревона», на лаге уже было двадцать узлов. Да, «Матасота» действительно была красавицей. Узкий корпус, длинный полубак, острый форштевень. Прилизанные орудийные щиты в оконечностях с длинными стволами шестидюймовок, небольшие бортовые спонсоны с пятидюймовыми орудиями подчеркивали суровую красоту военного корабля.

Обе трубы и мачты стояли с наклоном, придавая облику корабля стремительность. На стеньгах трепетали флаги. От носа корабля расходились пенные буруны, за кормой вздымались высокие валы взбудораженной винтами воды.

На мостике «Аквамарина» с восхищением смотрели на разогнавшийся легкий крейсер. Даже в смертельном бою есть место для красоты. Слишком мало в жизни прекрасных минут, чтоб терять их ради какого-то смертоубийства.

– В высшей степени восхитительно. Летит над волнами, – молвил кавторанг Герт Аруго. – Кто у нас обязан огнем управлять? Подрежьте красавице крылья.

– Мы убьем эту красоту, мой командир?